спасение оказалось новым запретным плодом, который, не моргнув и глазом,
"слопало" христианство. Даже и не заметило. По крайней мере, нынешнее понимание
причастия окончательно развратило человечество и полностью отрезало ему
возможность вести хоть сколько-нибудь христианский образ жизни. Всё наше
восточное христианство по сути дела свелось к одному причащению.
Чтобы понять реальный смысл причастия, достаточно вспомнить, что Тайная
Вечеря, на которой и было впервые оно осуществлено, "служилась" для избранных
учеников Христа, которые _у_ж_е_ _в_з_я_л_и_ _с_в_о_й_ _к_р_е_с_т_ и пошли
вослед за Ним. Обратите внимание, что сталось с теми, кто в ту ночь причащался
со Христом: все до единого приняли мученическую кончину (апостола Иоанна
закопали живьём). И слова о необходимости причастия Иисус адресовал им и именно
им, этим двенадцати. Для них, идущих на верную смерть, причастие имело вид
клятвы воина, получения партбилета перед боем, и даже того, что ныне разумеют
под словом "подписка". Правомерно ли применять эти слова к простому
самодовольному обывателю?
"Также и чашу после вечери, говоря: Сия чаша есть Новый Завет в Моей крови"
(Лк. 22, 20). Ну конечно, не взявши свой крест, не возлюбив Бога и своего
ближнего - невозможно было спастись. А ещё не отказавшись от своего имущества:
"Удобнее верблюду пройти через игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие
Божие (Лк. 18, 25), не отвергнувшись от себя (Лк. 9, 23). Более того: Христос не
позволил пошедшему за Ним даже похоронить своего отца, даже попрощаться с
домашними! (Лк. 10, 59-60). Именно таковым и было уготовано Царствие Божие.
Итак: причащались со Христом те, кто уже взял свой крест, кто отказался от
имущества, от постоянного пристанища. Они причащаются потому, что отказались от
всего - кроме, разумеется, Самого Христа. И причастие как бы "закрепляло" этот
отказ. Причащаясь тогда, на Вечере, со Христом, последователь давал своего рода
"подписку об отказе" от себя и мира. А уже потом, в результате соответствующего
образа жизни, он попадал в Царствие Божие. Но уж никак не в результате самого
причастия как такового! В сокращённом виде эта схема выглядела так: "причастие
-> крест (то есть некая деятельность) -> спасение".
Скажу более: из притчи о добром самарянине (Лк. 10, 30 - 35) вытекает, что
само по себе исполнение долга любви к ближнему важнее, чем любые ритуалы, так
как "человек выше субботы". А это значит, любовь выше причастия. На это возразят
фразой Христа: "Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его,
то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь
вечную (Ин. 53 - 54). Ну разумеется! Поскольку человек _у_ж_е_ _в_з_я_л_ крест и
пошёл _з_а_ _Х_р_и_с_т_о_м_. Но ведь это касается тех, кто уже крест взял, кто
уже пошёл! А если взял и не пошёл - то имеет ли он право быть приглашенным на
вечерю Агнца?
Здесь было бы уместно привести одну евангельскую притчу: "У одного человека
было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: "сын! Пойди сегодня работай в
винограднике моём". Но он сказал в ответ: "не хочу"; а после, раскаявшись,
пошёл. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: "иду,
государь"; и не пошёл. Который из двух выполнил волю отца?" (Мф., 21, 25 - 31).
Если человек объявляет себя христианином, но ничего христианского при этом не
делает - то выполняет ли он волю Бога? Далее Иисус продолжает: "Ядущий мою Плоть
и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нём (Ин. 56). Вот человек исполняет
заповеди - и, натурально, пребывает во Христе. А если он при этом не
причащается? Да ведь всё равно пребывает! Ибо, когда ученики рассказали Христу о
некоем человеке, который совершает _ч_у_д_е_с_а_ именем Христа, "а с ними не
ходит", то Иисус, напротив, не позволил ученикам запрещать это (Лк. 10, 50). При
этом Христос вовсе не стал говорить: так, срочно тащите парня ко мне, надо его
причастить, выяснить, как у него там с "filioque", а то духовность его от
дьявола, да и вообще без трапезы на Вечере чувак не спасётся. . . И о том, что
причастие само по себе преодолевает "чин" нашего "падшего естества" Христос
нигде ни разу не упоминал. А вот про необходимость относиться к другим
соответствующим образом - говорил неоднократно.
Кроме того, возникает ещё один резонный вопрос: а как же причащались
отшельники в пустыне? Как решали эту проблему невидимые людям духовные
светильники, подвиг которых протекал в уединенных пещерах, лесах? Почему-то нас
заверяют: их, мол, причащали ангелы. А всех остальных, очевидно, нет. Ну что за
произвол? И кто знает это наверняка? Толпы глупых бабок? Реакционные попы?
Итак, в сокращённом виде эта схема выглядела так: "причастие - крест -
Царствие Божие". Ну или "крест - причастие - Царствие Божие", что ровным счётом
то же самое. Однако со временем эта схема упростилась, как говаривал шолоховский
дед Щукарь, "до невозможностев". Нам говорят, что причащаться нужно
_о_б_я_з_а_т_е_л_ь_н_о_. А вот брать на себя какие-либо подвиги - всего лишь
_ж_е_л_а_т_е_л_ь_н_о_. То есть из единой, целостной "схемы" благополучно
выкинули среднее звено. В результате мы имеем: "причастие -> Царствие". Просто и
удобно.
Это _б_а_б_с_к_о_м_у_ человечеству было удобно забыть о всяких крестных
подвигах, и оставить причастие как успокаивающий душу регулярный обряд.
Возможно, кстати, причащаться нужно было вообще один раз в жизни - ведь Христос
устроил только одну Тайную Вечерю, а не "служил" её каждую субботу, хотя вроде
бы, все возможности для этого имелись. А может, разумел Он и какой-то другой ещё
смысл, неведомый автору, пишущему, вообще-то, о бабстве. . .
Но во всяком случае, вряд ли "рисовал" Он ту картину, когда в храм приходят
как в лавку, выменивая причастие на формальное перечисление грехов под
епитрахилью, а потом, умиротворённые, самодовольные и самоуспокоенные, топают
домой, чтобы жить себе-поживать, да добра наживать. Да ещё и физиономию делают
при этом смиренную и одухотворённую. Ещё и посмеются над теми, кто не
причащается, и не делает такой физиономии! А теперь вопрос на засыпку: кто у нас
более всего любит самоуспокоение? Кто готов на всё, чтобы ощущать себя хорошим?
Вы догадались правильно. И без меня. Ну вы даёте!
Вообще-то текст наш о бабах и бабстве, и я хотел лишь бегло показать ту
глубину, на которую простирается проблема. Так вот, давайте вернёмся обратно к
Еве - с ней ещё не кончено. Натурально, всякий клон (для простоты назовём его
"младшим") смутно чувствует собственную вторичность, то есть _к_а_к_ _б_ы_
ущербность, а следовательно постоянно должен пытаться доказать всем (и в первую
очередь самому себе), что он вполне полноценный субъект. Однако любому
"младшему", чтобы ощутить себя наравне со "старшим", нужно доказать, что первый
не просто равен второму, но даже его и превосходит. По мнению Гоголя,
провинциальные русские дворянки всем своим обликом хотели показать, что это даже
не Париж, но выше Парижа. Иными словами, чтобы чувствовать себя нормальным,
нашему "экземпляру" непременно нужно превзойти "оригинал", не иначе. Достигаются
подобные цели, как правило, самыми простыми, внешними средствами - других чаще
всего и нет.
С этим ничего не поделаешь - таков уж функциональный "расклад" в нашем мире.
Старшинство, первородство, даётся всегда даром, собственно, оно и есть дар (чаще
всего - Божий). А вот с "младшестью" всё не так просто. Ей следует либо