точно так же как все, и считать себя при этом чем-то необыкновенным присуще
женщинам исключительно (нет, вру - ещё подросткам обоего пола). Существующая
идеология Церкви идеально удовлетворяет потребностям _б_а_б_ в самообмане и
самовозвеличивании. Именно поэтому церковные христианки - нечто совершенно
отвратительное. Мужики-то ещё ничего. . . Им как-то удаётся сохранить некий
здравый смысл.
В результате между мужчиной и женщиной возникает некоторое недопонимание - в
дополнение к легиону недопониманий всех прочих. И разрешается оно только одним
путём - смирением мужчины (как и в большинстве других случаев). Смирением перед
женщиной. А потому христианство _в_ _к_а_к_о_м - т_о_ _с_м_ы_с_л_е_ не только не
способствует соединению мужчины и женщины в прочный и гармоничный союз (о чём
так хорошо пишет Розанов в своих статьях - например, "По поводу доклада
о.Михаила о браке"), но и непрерывно генерирует тот тип семьи, где заведомо
доминирует женщина. У нас на Руси все знают, что самые лучшие, самые прочные и
самые дружные семьи - где верховодит женщина, а мужчина об этом не догадывается.
И у Пушкина в "Евгении Онегине" мы читаем о старшей Ларине, попавшей из Москвы в
глухую деревню, "где она рвалась и плакала сначала", но потом "открытие большое
вскоре её утешило совсем: она меж делом и досугом открыла тайну, как супругом
самодержавно управлять, и всё тогда пошло на стать" (глава 2, строфы XXX -
XXXI). Но так только ли у нас в России?
. . .Прочный и гармоничный союз _х_о_т_я__б_ы_ равноправных личностей, говорю
я. О том, чтобы женщина была помощницей мужчины и твёрдо осознавала своё место в
мире, речи теперь вообще не идёт. Махина двухтысячелетней христианской истории
толкает нашу героиню вперёд, ко всё большему самоутверждению.
Но сознаёт ли и мужчина это своё место? . . И помогает ли ему в этом
сложившаяся ситуация - в Церкви, в обществе, в литературе, в семье? . .
С христианской идеологией женщина получила мощное орудие воздействия на
мужчину. Ибо, как всякая религия, христианство неверифицируемо (то есть любое
его утверждение невозможно проверить, можно лишь сравнивать с эталонным учением
"Отцов Церкви"). Другими словами, христианскими догматами можно оправдать
решительно любой поступок - в силу своей бесконечной глубины они подвержены
самому различному, самому произвольному истолкованию.
Вот как это выглядело на личном моём примере. Когда я предлагал нечто своей
"законной половине", она ответствовала: "нет, так как ты мой законный венчанный
муж, а потому обязан делать то-то и то-то". Когда же она надумала развестись, то
я припомнил ей как эти слова, так и высказывание Христа о недопустимости
развода. Тут-то и пришлось мне столкнуться с исключительной гибкостью как
женского мышления, так и христианских догм. Поверьте: одно идеально подходит к
другому. А именно - мне было заявлено, что "преподобный Серафим Саровский
говорил, что часто причащаются в храме, на небе же остаются непричащёнными. И
таинство нашего венчания было действительно только на земле, но не на небе". Как
вам этот изящный пируэт мысли?
Итак, в трясине всех этих выкрутасов вынуждены мы барахтаться, закрутив роман
с православной девушкой. Не говоря уже о том, что связываясь с православной мы
тем самым лишь как бы закрепляем и утверждаем это её нечестие.
Вообще-то критике всё изложенное в принципе не подвержено - их (христиан)
царствие не от мира сего, и раз мы не начинаем слепо исполнять обряды, то и
своим падшим разумом не в состоянии постичь всех требуемых вероучительных высот.
И это при том, что один из авторов (а именно - Тертуллиан) заявлял, что наша
душа по сути христианка. Из чего, кстати, следует, что мы, "люди внешние", прямо
так, душою, можем "отделить зёрна от плевел".
Или, формулируя более прямолинейно, для исторических христиан мы - никто,
люди второго сорта, и не имеем права их даже критиковать. Так мало-помалу, и
совершенно незаметно для своих адептов, христианство обернулось полной своей
противоположностью. . . Просто умора, что христиане не в состоянии
отрефлексировать как всё произошедшее, так и своё типично языческое отношение к
другим. Кстати, любую, самую доброжелательную и позитивную критику воспринимают
они чисто по-бабски, как повод для пущего самооправдания: типа, у нас самая
"крутая" вера, и потому-то "падший мир" на неё и ополчается.
Врёте, теплохладные! Слишком много чести - ополчаться на вас! Скажите
спасибо, что вас ещё критикуют, то есть обращают на вас хоть какое-то внимание,
чего-то ещё ждут от вас. . . Тоже мне, отцы-пустынники. . . Луг, блин, духовный.
. .
Одною из самых важных проблем является то, что христианство лишь на словах,
поверхностно переосмыслило Ветхий Завет. Вообще-то все мы существуем "внутри"
парадигмы христианства; наше сознание укоренено в ней, является неотъемлемой его
частью. И поэтому мы не видим, не можем видеть, что само христианство является
ничем иным, как диалектическим отрицанием иудаизма с его Ветхим Заветом.
Христианство само появилось и развивается по тем же самым законам гегелевской
диалектики, отражающих реальности мира падшего, то есть бабского.
Так вот. В своём пафосе отрицания всего "ветхого" (что вообще хорошо видно по
любым словам Христа), а равно и в дальнейшем своём развитии, оно выбрало из
Ветхого Завета только то, что связано с пророчествами о Мессии, начисто позабыв
о первых главах Книги Бытия: зачем был создан Адам, зачем была дана ему Ева. . .
В своём увлечении Спасителем (и, соответственно, спасением) христиане даже не
соизволили создать учение, каким образом Адам и Ева должны были непорочно
"плодиться и размножаться" в раю - хотя ответ-то лежит на поверхности. Из
великолепной, глубокой, убедительной картины мира было выбрано лишь одно
поверхностное высказывание: женщина "спасётся через чадородие" (1 Тим. 2, 15).
Сообществу мужиков-подкаблучников так и не удалось понять, что Священное
Писание, взятое в целом, понятое как нечто единое, предлагает иной тип жизни,
иной тип семьи, иной тип отношений, иной тип деторождения - чем тот, который
удобен сообществу женщин. Как никому и не пришло в голову, что Новый Завет без
Ветхого не имеет _н_и_к_а_к_о_й_ ценности. Первый даёт способ жизни; второй -
смысл. . .
Почему-то так сложилось, что в христианстве вообще не существует понятия
"ответственности" - не только в богословии, но даже и в менталитете, и это не
только потому, что общественным сознанием христианских народов управляют
женщины, но и оттого, что, объятые страхом смерти наши "герои" только и думают о
том, как бы в индивидуальном порядке избегнуть смерти, как бы самим "спастись".
Христианство - полностью бабская религия. Церковь с самого начала своего
существования именовала себя "Невестой Христовой", то есть признала себя
_б_а_б_о_й_ по отношению к Христу. Сейчас я немного отступлю от темы и поведаю
вам следующее.
Существует мужское и женское отношение к делу. Мужчина чаще всего
ассоциирует себя с любимым делом, за которое во многих случаях готов отдать свою
жизнь (ну или потратить - это всё равно). Каждый отец потому и мечтает о сыне,
что бессознательно надеется, что сын это дело продолжит. Тем самым сын
оказывается как бы продолжением отца, прообразом его бессмертия. Вот у него
родился сын, и он, отец, как бы теперь не умрёт, но в его любимом деле будет
продолжать существовать дальше. Возможно также, что сын даже превзойдёт в этом