Евангелие от Луки содержит одно важное указание. Мы обязаны Луке не только тем, что он сохранил фразу о "временах [kairoi] язычников" и таким образом обозначил временной диапазон апокалипсиса горы Елеонской, -- Лука к тому же единственный из новозаветных авторов донес до нас слова Христа о днях "Сына Человеческого": "Придут дни, когда пожелаете видеть хотя один из дней Сына Человеческого" (Лк. 17:22). В иных пассажах и у Луки "день" Сына Человеческого есть устойчивое выражение, обозна- [ Стр.94]
чающее время возвращения Христа, как, например, уже цитированный отрывок: "...в тот день, когда Сын Человеческий явится (apokalyptetai)". И несмотря на это, ст. 17:22 гласит: "один из дней Сына Человеческого". Не имеется ли в виду, что пришествий будет несколько?
При первом своем пришествии Христос вступил на почву "sarx", "плоти". Он должен был принять материальное тело, чтобы "достичь лица" (как говорил Рильке) земных людей, которые более не заглядывают в духовные миры. В этом зримом теле Он прошел через смерть на Голгофе. С вознесением Он принял форму бытия, которая земному человеку пока недоступна. То, что "Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо", знаменует шаг вперед в сознании людей. Возвратившийся Христос не вступит вновь на земную почву, но будет зрим в своем сверхчувственном облике. Как некогда Павел на пути в Дамаск, человечество обретет непосредственный, собственный опыт, что Христос присутствует при нем духовно, конкретно и личностно. Состоится вторая "встреча" людей с Христом, но теперь на более высоком уровне. Возможность "встречи" в сверхчувственном уже есть результат воздействия Его спасительного деяния при первом пришествии во плоти. Слово "встреча", "сретение" мы находим в притче о десяти девах (Мф. 25:6) и в апокалипсисе от Павла в Первом послании к Фессалоникийцам (1 Фес. 4:17). Поскольку Христос, по словам Павла, "нисходит", возвращаясь к людям, но при этом не касается земли, напрашивается мысль, что Христос, как мы говорили, идет навстречу человеку до нижнего предела духовного мира и что это пришествие имеет место не в вышнем, а в самом нижнем из небес. Это -- "один из дней" Сына Человеческого. Антропософия говорит о пришествии Христа "в эфирном теле". Область жизненных и формоообразующих сил есть низшая ступень сверхчувственного мира, который подступает к нам здесь ближе всего. Человечеству назначено мало-помалу "пробудиться" для этого сверхчувственного мира и в нем лицом к лицу встретиться с живым Христом. И тогда в далеком будущем, в соответствии со все возрастающими сверхчувственными возможностями людей, обозначится встреча на еще более высоком уровне, в духов- [Стр.95]
ной сфере, где обитает душевное, "астральное" начало. И, наконец, в еще более отдаленном будущем произойдет встреча полностью "пробудившегося" истинного человеческого "я" с "Я" Христа, опять-таки еще ступенью выше. Так могло бы наполниться конкретной жизнью одиноко стоящее слово Луки о многих днях Сына Человеческого. Как бы там ни было, это слово Луки дает важное указание на куда большую временную емкость эсхатологического образа в Новом Завете, чем можно предположить, неправильно, "буквально" истолковывая видения Павла.
При таком расширении картины мира становится яснее и идея перевоплощения, дающего людям возможность самим пройти долгие фазы становления и участвовать во все более осознанных и задушевных встречах с Христом.
Наиболее детальная эсхатология содержится в Откровении Иоанна.
>>>>
Этапы развития человечества в Откровении Иоанна
Попробуем теперь рассмотреть Откровение Иоанна исходя из того, что он излагает постепенное развитие христианского человечества. Происходит это развитие при непрерывной смене места действия -- земли и неба. Христианство, с одной стороны -- воплощенное на Земле, а с другой -- вне плоти, в вышнем мире, развивается и делается все более значимым фактором эсхатологической драмы. В итоге вышний и нижний миры проникнут друг в друга. "Новая земля", обновленная благодаря импульсам свыше, пребудет вместе с "новым небом", которое в свою очередь обновится, помолодеет благодаря событиям на христианской земле. Из этого обоюдного проникновения возникнет новый Иерусалим, который есть и небо, и земля. Мистерия Христа, соединяющая небо и землю, охватывает созревающее христианское человечество. Апокалипсис Иоанна показывает это созревание в последовательности своих видений. Рассмотрев Откровение, мы затем еще раз вернемся к идее перевоплощения.
Воскресший Христос, явившись Иоанну на Патмосе, диктует ему послания для семи церквей. В этих семи церквах [Стр.96]
представлен спектр живущего на земле христианства, с различными оттенками переживаний и стремлений, несостоятельности и успеха соответственно различию стоящих перед церквами целей. Великие цели мирового свершения проступают уже в обетованиях, простирающихся вплоть до вознесения с восседанием на престоле.
Эти заключительные слова о престоле: "Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле его" (Откр. 3:21) -- зачин велеликого видения гл. 4 и 5, в центре которого стоит божественный престол. Иоанн восхищен в вышний мир. Он слышит голос: "Взойди сюда" (Откр. 4:1) -- и становится свидетелем извечного Трисвятого "свят, свят, свят", что звучит там, и свидетелем новизны, приходящей в этот мир вечности через событие Голгофы. Жертвенный "Агнец" приносит это деяние к престолу Отца, что эхом отзывается в, "новой песни", которую заводят высшие существа самого внутреннего круга в дополнение с извечному "свят, свят, свят". Существа эти -- херувимские четыре "животных" и двадцать четыре "старца" -- как благоговейное эхо познания поют "новую песнь", которая затем распространяется по кругу в восхвалениях, возносимых воинствами Ангелов и существами тварного мира. В "новой песни", которая берет начало у самого престола, содержится элемент, идущий от земного человечества, среди коего и была принесена жертва Агнца; этот земной элемент "суть молитвы, святых" (Откр. 5:8). Земные люди, предавшиеся Христу, сами еще не в состоянии присоединиться к этому хору, но их душевные порывы восходят ввысь и могут быть восприняты в вышнем мире и стать зримы как фимиам, курящийся в золотых чашах "старцев" вместе с "новой песнью".
"Молитвы святых" возносятся от христиан, обитающих на земле. После того как началось "снятие печатей", принявшие мученическую смерть христиане сами являются в вышнем мире. Иоанн видит их под небесным жертвенником (Откр. 6:9). Знаменательно, что для них используется слово "psychai", "души", которые после смерти, в бестелесном состоянии, имеют самостоятельное осознанное бытие. Здесь Иоанн впервые видит души христиан по ту сторону земной жизни. [ Стр.97]
По сравнению с тем, что будет сказано в дальнейшем, это первое их явление еще в известной степени окрашено робостью и сдержанностью и оставляет впечатление чего-то "первоначального". Души еще не вполне умиротворены, успокоены в своей новой форме бытия, они живут с мучительным вопросом: "доколе?" Их вопрос Иоанн передает словами, звучащими ветхозаветно. В его Откровении вообще нередко можно наблюдать, что он с известным пиететом блюдет связь с прежними апокалиптическими "школами" и при случае пользуется издревле освященными, устойчивыми выражениями, вливая в них, однако, новое христианское содержание. "Доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?" Слово "мстить" передается здесь греческим "ek-dikein", в смысле справедливых последствий, которые должны наступить по закону судьбы -- закону посева и жатвы. Закон посева и жатвы, поступка и следствия, имеет силу и в случае смерти Христа. Но по своим особенным предпосылкам Его смерть имеет спасительные последствия. Христианские мученики находятся на пути к тому, чтобы возродить в своей жертвенной смерти толику силы, проистекающей от смерти Христа. То, что в ветхозаветной формулировке звучит как призыв к мести, в христианском понимании есть вопрос о свершении смысла, о плоде жертвы. Земные страдания мучеников как будто бы растворяются в мире -- а где же воздаяние?
Ответ Бога на вопрос "доколе?" указывает, что еще не пришла пора: "и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число". Дабы принести зрелый плод, единственное в своем роде деяние Голгофы требует ответа со стороны человечества. В мудрости своей божественное Провидение устроило так, что спасительное деяние, которое могло быть совершено не самим земным человечеством, а только лишь милостью божественного существа, не обрекает тем не менее спасаемых на одну лишь пассивность. В экономической политике существует понятие "конструктивная помощь" (constructive aid); такая помощь предусматривает, что того, кому помогают, нельзя вводить в соблазн ничегонеделания, напротив, именно вследствие способа оказываемой ему помощи он начи [Стр.98]