Сущность буддизма в чистом виде (еще не деформированного более поздним развитием) сводится к четырем истинам, провозглашенным Буддой. Путей осуществления этих истин восемь.
В упомянутой нами выше проповеди в Бенаресе Будда говорил: «Такова священная правда о страдании: рождение — это страдание, старость — это страдание, болезнь — страдание и смерть — страдание. Соединение с тем, кого не любишь, — страдание, разлука с тем, кого любишь, — страдание. Короче говоря, пять объектов человеческого стремления к земному — это страдание.
Такова священная истина о источниках страдания: это жажда бытия, которая связана с вожделением и радостью, это жажда наслаждений, жажда жизни — жажда бренного, преходящего.
Такова правда об освобождении от страдания — устранение жажды бытия, полный отказ от желаний.
Такова священная истина о дороге, ведущей к освобождению от страданий; из восьми путей складывается эта дорога: справедливая вера, справедливые слова и поступки, справедливая жизнь и устремления, память истины и истинное углубление в себя (размышление о своей сущности)»[44]
Цель буддизма — освобождение человека от страданий. Достичь освобождения не просто и не легко, все зависит от поступков человека. Плохие поступки, оскорбления, нанесенные другим, не только отдаляют освобождение от страданий, но могут вызвать новые, еще более тяжкие страдания в новых воплощениях.
Вселенная состоит из разных уровней. На самом низком уровне находится мир желаний, выше расположен мир, состоящий из райских мест, в которых живут более совершенные существа, наделенные некоторыми свойствами избранных душ; и, наконец, самый наивысший мир, полностью освобожденный от страданий, мир утонченнейший, настолько нематериальный, нереальный, невещественный, что даже и не духовный. Через добрую, честную, справедливую жизнь можно достигнуть более высшего уровня, попасть в духовный рай. Но это не гарантирует полного освобождения, из рая можно упасть назад, вернуться к низшим формам бытия. Лишь обретение полного освобождения — конец дороги. Это возможно только при условии отказа от всех желаний, благодаря размышлениям, благодаря избавлению от чувственных представлений.
В стремлении к освобождению человеку не помогает ни один бог. Первичный буддизм настолько лишен какого бы то ни было культа богов, что некоторые исследователи даже утверждали, что это вообще не религия, а только философская и этическая система атеистического характера. Однако польский ученый Ст. Шайер правильно подчеркивает, что «только вера в правильность дороги, о которой учил Будда, а следовательно, вера в его знание, в истину, которую он провозглашал, могли привлечь столько учеников, столько последователей, которые составили общество верующих».
Предел дороги освобождения — это достижение наивысшей формы существования, настолько свободной от какой бы то ни было связи с живыми существами, что… почти не существующей. Такое состояние полного освобождения называется нирваной. Радхакришнан говорит о двух видах нирваны: один основывается только[45] на погашении человеческих страстей, желаний и стремлений, другой означает исчезновение всякого бытия. Будда не определил нигде, что такое нирвана; это не уничтожение и не существование индивидуальной души, но растворение ее в реальности мира. Наилучшим определением можно считать то сравнение, которое использовал С. Радхакришнан: «Это исчезновение звезды в лучах великолепного солнечного восхода или таяние белого облачка в летнем воздухе».
Будда принадлежал к тем основателям религии, которые, подобно Христу, не оставили после себя написанного слова. Учение Будды было провозглашено устно, оно было описано только его учениками. Основы учения Будды были собраны около 241 года до н. э. в так называемых питаках, или «корзинах» канонов. Происхождение названия «корзина» таково: в Древней Индии писали на пальмовых листьях, которые собирали в плетенки, в корзинки. Буддийских канонов три: Сутта-питака — сборник притч и сентенций, Виная-питака, или правила поведения, и Абхидхамма-питака — сборник метафизических рассуждений.
44
Н. Oldenberg. Buddha. Sein Leben, seine Lehre, seine Gemeinde. Berlin, 1921, S. 146–147.