1.3. Православие в Китае
Первыми православными в Китае, очевидно, были пленники и добровольцы из Восточной Европы и Западной Азии, служившие династии Юань. В исторических документах есть упоминания об отрядах кипчаков (половцев), азов (алан) и русских, проживавших в районе Пекина. Например, среди азов называются Негулай, Елия, Коурги, Димидир. В китайских документах за 1330 г. упоминается Сюань чжун Улосы Ху вэй цинь цзюнь (Охранный полк из русских, прославляющий верность). В истории династии Юань за 1330–е годы неоднократно упоминается о прибытии русских в Пекин и существовании этого полка. В эпоху Мин следы русских в Китае теряются, новая национальная династия переселила иностранных солдат с границы вглубь страны, где, очевидно, последние и ассимилировались. Высказывались предположения, что китайцы, потомки православных, пополнили христианские католические общины, возникшие в XVI‑XVII веках.
В XVII веке в Китае вновь появляются выходцы из Русского государства, а в Пекине формируется своеобразная община русских китайцев. Во время войны за Амур часть взятых в плен или перешедших на службу китайскому императору казаков отправили в столицу и зачислили в служилое восьмизнаменное сословие[202], из которого формировалась гвардия цинского Китая. Русских, служивших в Пекине, принято называть албазинцами по названию главного русского города на Амуре -Албазина[203]. Албазинцы жили в северо–восточной части Пекина -в «Березовом урочище». Там же для них была преобразована под православную церковь (Святого Николая) буддийская кумирня[204]. В 1730 г. эта церковь была разрушена землетрясением, затем вновь отстроена и в 1732 г. освящена во имя Успения Богородицы, но по традиции продолжала называться Никольской. На пустыре за городскими стенами албазинцам было отведено место для кладбища. В дальнейшем в Пекин продолжали попадать русские пленные и перебежчики[205]. Русских в Пекин доставляли довольно часто, например в 60–х годах XVIII века с границы привезли несколько десятков человек, но уже в 1779 г. императорским указом было запрещено принимать русских беглецов.
Русские в Пекине довольно быстро окитаились, а первые албазинцы получили китайских жен. Однако на протяжении более двух веков албазинская рота сохраняла свою обособленность. В Пекине сложился и надолго сохранился особый тип албазинца, который русские описывали следующим образом: «Нерасчетливый, занятый собой и своим благородством, грубый, необразованный, суеверный, вероломный, лукавый, не знавший чем избавиться от тяготивших над ним свободного времени и несносной скуки, постоянно слонявшийся по улицам, гостиницам и театрам, куривший подчас опиум, пускавшийся в азартную игру и другие преступления, больной душей и телом, он скоро очутился в неоплатных долгах у столичных ростовщиков, став, в конце концов, притчей во языцех»[206]. Это типичная характеристика китайского солдата тех времен. Примечательно, что полностью окитаенные казаки продолжали официально называться и считаться русскими. Руководство цинского Китая искусственно пыталось оградить свою гвардию от китайской ассимиляции, для этого среди албазинцев поддерживалось православие. Следует отметить, что в XVIII веке более половины албазинцев даже не были крещены, но в Никольской церкви все же всегда были не только прихожане, но и церковный хор из восьмизнаменных солдат и членов их семей. Благодаря постоянным российско–китайским отношениям не прерывалась их связь с исторической родиной и русской культурой[207].
Благодаря албазинцам в Пекине вновь появилось православие. В конце XVII века вместе с казаками в столицу Китая прибыл священник Максим Леонтьев[208]. Предназначение православного священника в Пекине было не только в том, чтобы удовлетворять духовные потребности православных казаков. Появление священника среди жителей Пекина было воспринято духовными иерархами России как возможность начала православной миссионерской деятельности среди китайцев. Митрополит Тобольский и Сибирский Игнатий[209] писал священнику Максиму Леонтьеву: «Ваш плен не бесполезен для китайцев; свет христова православия откроется им через ваше присутствие, и вы приобретете спасение». По его грамоте и был освящен Максимом Леонтьевым в 1696 г. первый православный храм в Пекине[210]. Фактически Игнатий положил начало как заграничному миссионерству православной церкви, как и созданию китайской православной церкви. Митрополит Сибирский и Тобольский предписал православному священнику в Пекине молиться и за китайского императора: «Еще молимся Господу Богу нашему помиловати раба Своего (имярек) богдыханова величества (как его в титулах пишут), умножити лета живота его и даровати ему благородное чадо в наследие рода их, и избавити его и боляр его от всякой скорби, гнева и нужды и от всякия болезни душевные и телесныя, и открытии им свет евангельского просвещения, и простити ему всякое прегрешение, вольное и невольное, и соединити его Святей Своей Соборней и Апостолькой Церкви, яко да получит и Царствие Небесное»[211]. Кроме отца Максима, в Пекине в XVII веке бывали другие православные священнослужители, приезжавшие в составе торговых караванов из русских земель. В 1698 г. проводил службы в китайской столице протопоп Василий Александров. Российская дипломатия поддерживала идею сохранения православия в среде албазинцев.
202
Привилегированное военно–служилое сословие в Цинском Китае, к которому было приписано все маньчжурское население империи, часть монгольского населения, а также китайцы, перешедшие на службу маньчжурам в период династии Мин.
203
Формирование русской роты в маньчжурском желтом с каймой знамени началось еще в 40–х годах XVII века. В ее состав включали русских подданных, захваченных на Амуре. Первый командир роты бывший русский подданный Улангэли перешел на китайскую сторону, вероятно, еще в 1649 году. Уже в 1654 г. роль переводчика при принятии российского торгового каравана в Пекине играл перебежчик А. Русланов. В 80–х годах XVII века маньчжуро–китайская армия пришла в Приамурье и осадила Албазин. Маньчжуры пытались привлечь казаков на свою сторону, китайский император Канси в своем послании к защитникам Ал–базина писал: «… и те ваши люди сдались на мое имя 29 человек, и я их много пожаловал и ни единого человека не казнил». Во время осады Албазина было захвачено в плен или перешло на службу маньчжурам от 40 до 150 человек, часть из которых была определена в русскую роту в Пекине. Албазинцы, как и прочие знаменные в Пекине получили казенные квартиры и были поставлены на денежное и рисовое довольствие. Солдатам и офицерам выделялось по наделу пахотной земли.
205
Некоторые из них, как, например, трое сбежавших с Нерчинского завода ссыльных запорожца, зачислялись в русскую восьмизнаменную роту. Другие брались на службу в структуры, занимавшиеся изучением России или отдавались в услужение русскому архимандриту. Но большинство пленных или перебежчиков, привезенных в Пекин с различных участков российско–китайской границы, затем отправлялись в южные провинции Китая.
206
207
По воспоминаниям современников, даже в начале ХХ веке албазинцы выделялись в китайской среде, но обычно отмечались положительные качества, якобы сохранившиеся у них со времен казачьей вольницы.
208
Существует версия, что священника о. Максима в Пекин насильно привезли казаки–перебежчики. Очевидно, вместе с ним в китайскую столицу попала и Албазин–ская икона Божьей Матери. По другой версии, в 1685 г. китайцы увели в плен около 100 казаков и вместе с ними священника Дмитрия Нестерова, поселив их близ Пекина. Митрополит Игнатий, то направил в Китай верхотурского священника Григория и соборного диакона Лаврентия с церковной утварью и всем необходимым для освящения храма. Церковь была освящена по имени Тобольского кафедрального собора — во имя Софии Премудрости Божией.
209
Митрополит Сибирский и Тобольский Игнатий (Римский Корсаков) (1630? — 1701). Происходил из древнего дворянского рода, состоял на службе у царя Алексея Михайловича. Подстригся в монахи в Соловецком монастыре. В 1692 г. в присутствии царей Иоанна и Петра архимандрит Игнатий был рукоположен в митрополита Сибирского и Тобольского, на свою кафедру прибыл в феврале 1693 г. и управлял ею в течение семи лет.
210
Митрополит Игнатий направил в Китай верхотурского священника Григория и соборного диакона Лаврентия с церковной утварью и всем необходимым для освящения храма. Церковь была освящена во имя Софии Премудрости Божией (как и Тобольского кафедрального собора).
211
Вернувшийся домой: Жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова). Т. 1. М., 2005. С.150.