В конце XIX века в Китае развернулась дискуссия между миссионерами по вопросам целей, содержания и методов их деятельности. В 1886–1887 годах в «The Chinese Recorder and Missionary Journal» была опубликована серия статей Дж. Нивьюса, в которых пропагандировалась идея финансового «самообеспечения» миссий, необходимость ограничения использования китайцев–миссионеров, доказывалось, что главной целью протестантских обществ в Китае является христианизация китайцев. В начале 1900 г. в этом журнале опубликовали рецензию на работу Дж. Нивьюса его бывшего единомышленника миссионера С. Мэйтера с жесткой критикой идей своего друга [304]. Данные споры отражали противоречия между собственно христианским миссионерством и национальногосударственными интересами работавших в Китае иностранцев.
В целом, в конце XIX века отмечался значительный рост протестантов в Китае. Если в 1889 г. в стране насчитывалось 37 тыс. китайцев–протестантов, то к 1890 г. их число достигло 85 тыс. человек. Можно отметить, что к началу ХХ века в Китае работало 3, 5 тыс. протестантских миссионеров (в четыре раза больше, чем католических), а их паства насчитывала лишь 100 тыс. китайцевпротестантов (в семь раз меньше, чем католиков) [305].
2.3. Православная миссия в Китае во второй половине XIX века
Новый этап истории Российской духовной миссии в Китае начинается с подписания в 1858 г. в Тяньцзине «Трактата между Россией и Китаем об определении взаимных отношений», в котором закреплялись обязательство цинского правительства покровительствовать китайцам–христианам и свобода миссионерской деятельности русских подданных [306]. Следует отметить, что этот документ подписан 1 июня 1858 года, то есть раньше, чем франко–китайский договор. Таким образом, Россия первой из стран Запада получила право свободы христианского вероисповедания и миссионерской деятельности в Китае. Китайская сторона освобождалась от содержания Российской духовной миссии в Пекине. Кроме того, по этому документу, подтвержденному и Пекинским «Дополнительным договором» 1860 года, Россия получала право «наибольшего благоприятствования», когда все права и привилегии, получаемые в Китае какой‑либо державой, автоматически распространялись на русских [307].
После основания в Пекине постоянной Российской дипломатической миссии во главе с посланником, духовная миссия была освобождена от выполнения дипломатических функций и должна была стать собственно миссионерским учреждением. В ноябре 1863 г. вышел указ императора Александра II о передаче Российской духовной миссии в Пекине «в полное распоряжение духовного ведомства». В 1861 г. поднимался вопрос о создании епископской кафедры в Пекине, и в 1863 г. решение было практически принято, но не нашлось средств, а возможно, не оказалось человека, способного воплотить это решение в жизнь.
Первую в новых условиях, 14–ю Российскую духовную миссию (1858–1864) возглавил архимандрит Гурий (Карпов), уже имевший опыт работы в Пекине и владевший китайским языком. Члены миссии под руководством своего начальника также прошли в России предварительную языковую подготовку [308]. Члены миссии внесли большой вклад в решение дипломатических задач, были участниками событий, связанных с оформлением новой системы русскокитайских отношений в середине XIX века. Они также выполнили немало переводов, издали несколько словарей и учебных пособий по китайскому языку. С завершением работы 14–й миссии закончилась и вся эпоха, когда духовная миссия была главным центром изучения китайского языка в России. Царским указом Российская духовная миссия в Пекине была реорганизована, должность одного ученика миссии упразднялась, три ученика передавались в состав Российской дипломатической миссии в Пекине.
В составе 15–й Российской духовной миссии (1864–1878) не было учеников, а священники не были обязаны заниматься изучением языков [309]. Однако эта миссия получила известность не только в отечественной, но и мировой синологии. Ее глава, архимандрит Палладий (Кафаров), дважды возглавлявший миссии в Пекине, благодаря своим научным трудам вошел в число крупнейших китаеведов в мире. Кроме того, он всю жизнь работал над составлением словаря, впоследствии дополненного и изданного П. С. Поповым [310]. Именно в период 14–й и 15–й миссий начинается активная работа по переводу на китайский язык православной богослужебной литературы, большую часть этой работы взял на себя иеромонах Исайа (Поликин) [311]. Первым православным переводчиком Нового Завета («Син–Шен–цзин») на китайский язык стал сам архимандрит Гурий (Карпов)[312]. Основная работа по переводу была сделана в течение четырех лет, но затем работа дорабатывалась при помощи православных китайцев [313]. Перевод был напечатан, но санкция Святейшего Синода на использование перевода в практике миссионерской деятельности была получена в 1866 году, когда автор перевода уже вернулся на родину. Тем не менее, данный перевод Священного Писания на китайский литературный язык не имел практического применения, а по поводу его качества в России существовали разные точки зрения [314].
304
С. Мэйтир (Mateer) предлагал обсудить данные проблемы на специальном миссионерском съезде, намеченном на апрель 1901 года, который не состоялся из‑за восстания ихэтуаней.
305
Согласно данным, приведенным Э. Гессе–Вартегом, в конце XIX века в Китае работало 40 различных протестантских общин, деятельность которых распространялась на все провинции империи. Число миссионеров–европейцев достигало 1300 человек, в том числе 700 женщин, а также 1657 миссионеров–китайцев. Кроме англичан и американцев, несли слово Божье также шведы и немцы. Численность китайцев–протестантов достигала 50 тыс. человек. См.: Гессе–Вартег Э. Китай и китайцы. СПб., 1900.
306
В статье 8 говорится: «Китайское правительство, признавая, что христианское учение способствует водворению порядка и согласия между людьми, обязуется не только не преследовать своих подданных за исполнение обязанностей христианской веры, но и покровительствовать им наравне с теми, которые следуют другим допущенным в государстве верованиям. Считая христианских миссионеров за добрых людей, не ищущих собственных выгод, китайское правительство дозволяет им распространять христианство между своими подданными и не будет препятствовать им проникать из всех открытых мест внутрь империи, для чего определенное число миссионеров будет снабжено свидетельствами от русских консулов или пограничных властей». См.: Сборник договоров России с другими государствами. М., 1952. С. 53.
307
Тяньцзиньский договор между Китаем и Францией, заключенный в 1858 г. после Второй опиумной войны, гарантировал всем миссионерам свободу проповеди, право владения имуществом и защиту их привилегий властями.
308
Эта миссия имела в своем составе четырех учеников: А. Ф. Попова, Д. А. Пещуро–ва, К. Павлинова, Н. Мраморного.
309
Однако Флавиан, будущий глава миссии, а затем митрополит Киевский и Галицкий, прибывший в Пекин в 1874 году, вспоминал: «По распоряжению Начальника Миссии архимандрита Палладия я начал изучать Китайский язык, сначала под руководством учителя Павла Ши, а потом под руководством учителя Луна». См.: Китайский Благовестник. Пекин. 1912. Вып. I. С. 2.
310
Словарь был построен по фонетическому порядку русского алфавита, а во 2–м томе был еще и «Ключевой указатель знаков, содержащихся в лексиконе, с указанием страниц». Словарь включал «11 868 главных иероглифа», отпечатан он был в типографии Школы иностранных языков дипломатического ведомства Цинской империи на деньги, выделенные в кредит Министерством иностранных дел России. Другой член миссии, Исайя Поликин составил словарь, который затем использовался при составлении других словарей и разговорников, например, «Переводчика с русского языка на китайский» А. В. Старчевского.
311
Исайя (Поликин) жил в Китае в 1858—1871 годах. Активный проповедник и талантливый администратор, он оставил после себя многочисленные тексты на китайском языке: «Часослов (почти полностью), краткий Обиход воскресного богослужения, основные песнопения двунадесятых праздников, первой седмицы Великого поста и Страстной седмицы, Святой Пасхи, Псалтирь (перевод с греческого на разговорный язык), Параклисис, Акафист Божией Матери, начало Служебника, панихиду, канон святителя Андрея Критского (на литературном и на разговорном языках), русско–китайский словарь богословских и церковных речений».
312
Иеромонах Гурий, еще будучи членом 12–й миссии, в 1830–е годы занимался составлением следующих переводов: «Соборного послания святого апостола Иакова, Последования ко Святому Причащению, Последования всенощного бдения, Литургии святителя Иоанна Златоуста» и др. С 1859 г. архимандрит Гурий приступил к переводу Нового Завета, занимаясь этим шесть лет. Отвечая тем, кто обвинял его в использовании чужого перевода, выполненного некоей англичанкой, он писал: «…никого, кроме Господа Бога, я не призывал в помощь мне. Помогал мне только магистр словесности китаец Лун как писец. Я обыкновенно с Новым Заветом в руках ходил по комнате и диктовал, а Лун сидел за столом и записывал мой перевод». См.: Из письма Преосвященного Гурия к И. И. Палимпсестову о переводе Нового завета на китайский язык // Русский архив. СПб., 1893. № 11. С. 394.
313
Работа велась при помощи учителя Ивана из школы для мальчиков при Миссии, учительницы Марии из школы для девочек, ее сына Никиты и албазинца (потомка казаков, попавших в плен к китайцам) Моисея. В течение двух лет устраивались устные чтения. Слушатели пересказывали понятый ими текст, а архимандрит Гурий исправлял его, если перевод был понят неверно.
314
Однако в соответствии с указаниями приближенного к правительственным кругам в Петербурге архимандрита Аввакума (Честного) было предписано внести в текст перевода поправки. Архимандрит Гурий писал по этому поводу обер–секрета–рю Святейшего Синода: «Китайцы были очевидцы того, что я для проверки своего перевода пригласил целую комиссию ученых и этой поверкой лично с ними занимался два года. Никто не поверит, что ученый китаец знал китайский язык хуже отца Аввакума… Хорош будет кафтан из китайского атласа, когда пришьют к нему лоскут красного сукна российского произведения». См.: Письмо архимандрита Гурия к И. Г. Герсинскому о переводе Нового Завета на китайский язык // Русский архив. СПб., 1894. № 1. С. 97–98.