Интересным и малоизученным опытом принятия китайцами православия является пример перехода в российское подданство беженцев из Китая в 60–х годах XIX века [483]. Первоначально беженцы на территории России формально оставались в ведении китайских властей. Однако летом 1866 г. китайские чиновники через Внешнюю Монголию выехали в пределы Цинской империи. Беженцы столкнулись со многими трудностями, они вынуждены были приспосабливаться к русскому образу жизни. Летом 1866 г. чиновник И. Русанов отмечал, что беженцы посещали церковь. После трехлетнего пребывания в России почти все «калмыки–улюты» потеряли надежду на возвращение в Китай и обратились с просьбой о принятии их в российское подданство и наделении землей. Часть беженцев 210 семей калмыков (739 душ) и 73 семьи «солон–дауров» (298 душ) заявили о желании принять российское подданство и православие [484].
В 1868 г. епископ Томский Алексей крестил в Копале 19 беженцев из Китая, в числе которых были калмыки, дауры и китайцы; затем крестил беженцев в других селениях. Всего в 1868 г. в Копальском уезде было крещено 588 человек, в том числе 8 китайцев и 9 маньчжур. В последующие годы было крещено еще некоторое число беженцев, их число составило 721 человек, включая 12 китайцев и 12 маньчжур [485].
Часть принявших православие беженцев–монголов приписали к казачьему сословию. Но «новые христиане» оказались чужими среди русского населения, беженцев оскорбляли даже в церкви. Современники отмечали: «Несмотря на то, что они числились христианами и во всем пользовались равными правами с остальным населением, русские казаки, при всяком удобном случае, старались их унизить и эпитет «вонючая собака» они слышали очень часто» [486]. После восстановления цинской власти в Синьцзяне бывшие китайские подданные в подавляющем большинстве легально вернулись или бежали в Китай, где не сохранили православия [487].
На вошедшей в состав России в середине XIX века территории Приамурья осталось жить некоторое число китайцев: так называемые «зазейские маньчжуры» [488] и «уссурийские манзы». В начале ХХ века численность китайцев в Приамурье достигла несколько тысяч человек. Уже во второй половине XIX века сложились, казалось бы, благоприятные условия для создания китайской православной общины. Этому способствовали ряд факторов: Русская Православная церковь имела опыт миссионерской работы как в Китае, так и среди народов Дальнего Востока России; благодаря миссионерам–католикам китайские христианские общины появились в Маньчжурии и Синьцзяне; власти объявили крещение в качестве обязательного условия принятия китайцев в российское подданство; специфика китайского менталитета и религиозной системы народов Дальнего Востока не создавали серьезных барьеров для реального или формально принятия христианства. Несмотря на эти благоприятные факторы, на Востоке России китайская православная община не сложилась, что привело к появлению ложного представления о бесперспективности православной миссионерской деятельности среди китайцев.
При внимательном рассмотрении вышеперечисленных факторов видно, что они не могли оказать серьезного благоприятного влияния на процесс создания православной китайской общины. Российская духовная миссия в Пекине собственно миссионерской деятельностью практически не занималась, контактов с русскими католики во Внешнем Китае практически не имели, российские власти и общество не приветствовали принятие китайцами российского подданства. Что касается менталитета, то китайцы принимали православие, как и прочие ценности и атрибуты другого мира, когда считали, что в том мире им живется лучше, чем дома, и их там принимают. Но в России, в силу экономических, политических и природно–климатических условий, китайцы редко видели преимущества перед своей родиной.
После некоторых робких попыток, предпринятых по организации миссионерской и культурно–просветительной работы среди «зазейских маньчжур» в 60–х годах XIX века, церковь не предпринимала попыток целенаправленной работы среди китайского населения в России. Этим не занимались миссионерские общества, не было организовано специальных миссий или миссионерских станов для работы среди китайцев. Главным препятствием для массового (хотя бы и формального) принятия китайцами православия в России являлись требования отказа не только от традиционных ценностей, но и внешних китайских атрибутов. Например, когда прошение о принятии в русское подданство в 1902 г. подал женатый на своей соплеменнице китаец, генералгубернатор отклонил прошение, ответив, что по закону принять можно лишь тех китайцев, кто примет православие и «русские обычаи». Показательным является пример известного предпринимателя Тифонтая. Он не принимал первоначально православие потому, что в 1888 г. генерал–губернатор А. Н. Корф обусловил принятие христианства обрезанием косы. Тифонтай боялся понести большие убытки в торговле в Китае и просил разрешить креститься без обрезания косы, что ему не разрешили. Детей же своих он крестил, а за свои труды был награжден медалью «по ведомству православного вероисповедания».
483
После захвата власти дунгане в 1864 г. вырезали несколько десятков тысяч человек в Кульдже и в Чугучаке. Немусульманское население Синьцзяна вынуждено было бежать под защиту Российской империи. Позднее к оседлому русскому населению этих округов прикочевали и более зажиточные кочевники–монголы со своим скотом. В первую волну в Россию вышло около 5 тыс. человек, с осени 1865 г. начинается вторая, более многочисленная волна беженцев из Китая. В 1865 и 1866 годах в пределы России, только в Алатавский и Копальский округа, перешло, соответственно, более 10 тыс. и более 5 тыс. беженцев, значительную часть которых составляли «калмыки–улюты». В 1866 г. в Верненском и Пржевальском округах нашли спасение от таранчей (илийских уйгуров) олеты рода Цзурган–суммы с Текеса.
484
Царскими указами 25 марта и 29 мая 1869 г. калмыки из Синьцзяна принимались в российское подданство. В 1871 г. на Или перекочевали все сумоны Карашарских торгоутов и хошутов, бывших беглецов с Волги вновь приняли в российское подданство. Значительную часть калмыков приписали к русским селениям. В частности, 800 человек из числа 4 тыс. семей калмыков, чахар, дауров, солонов, сибо, маньчжуров и китайцев, прибывших в 1867 г. в Копал, приписали к станице Саркан–ской и расселили в 4 верстах от поселка.
485
В 1868 г. к новокрещенным направлен миссионерский священник Диомид Чернявский, открывший для беженцев школу. В 1869—1876 годах в качестве миссионера при новокрещенных из числа беженцев служил в Сарканском выселке Василий Гаврилович Покровский. Возможно, среди новокрещенных были и китайцы–католики. См.: Остроумов Н. П. Китайские эмигранты в Семиреченской области Туркестанского края и распространение среди них православного христианства. Казань, 1879. С. 51.
486
Закржевский Р. Краткий очерк северного склона Джунгарского Алатау // Записки Западно–Сибирского отдела ИРГО. Кн. XV. Вып. I. Омск, 1893. С. 25.
488
Вдоль Амура к 1881 г. находилось 22 китайских селения с 681 двором, 23 маньчжурских в составе 449 дворов и 9 даурских со 107 дворами, с общим населением около 15 тыс. человек. Кроме того, китайские подданные, в основном охотники–ме–негры, продолжали жить по всей области.