По сообщению полковника Шекспира, люди из племени люшеи в Ассаме (северо-восточный угол Индии) полагают, что верховный творец перестал заботиться о людях.
Примеры эти можно бы было умножить. При более подробном и внимательном рассмотрении оказывается, что это центральное верховное божество первобытных людей имеет характер довольно странный, пассивный и вялый. Оно обитает где-то высоко на крайнем пределе небес, недоступном человеку. Божество совершенно утратило всякий интерес к земле и всяческим человеческим делам. По утверждению легенд божество это самое старинное, «от начала времени», «от первых дней творения», а в настоящее время оно удалилось от дел. Со времени творения этот бог почиет от трудов. Это бог, так сказать, одряхлевший, ущербленный, отставной. В одном из сибирских рассказов Короленко выдвинуто именно такое представление об ущербленном боге, свойственное русским поселенцам на Лене, полувыродившимся и совершенно одичавшим: «старенький стар, а все мало-мало делами правит». Короленко считает эту ущербленную формулу продуктом вырождения русских поселенцев. На деле это несомненное заимствование у соседних туземцев.
С первого взгляда это первобытное верховное божество сильно отличается от центрального бога высших религий, например, от семитического Йагве — Аллаха. Йагве, как известно, бог свирепый и настойчивый и даже надоедливый. Однако при дальнейшем рассмотрении получается больше сходства между этими двумя образами творца. В различных религиях, как первобытных, так и более сложных, образ творца раздваивается и таким образом возникает двубожный двойной миф о сотворении мира. Этот миф встречается решительно повсюду. Два бога, белый и черный, работают вместе над созданием мира. Белый бог висит в воздухе, как дым над морем, черный бог плавает в море в образе гагарьем. Белый бог могущественнее, но ленивее. Ему не охота лезть в воду. Он посылает черного бога: «нырни на дно морское и принеси немного ила». Черный бог в образе гагарьем ныряет и приносит ил в собственном клюве, потом выбрасывает ил перед белым богом. Белый бог благословляет ил, точнее — совершает магическое заклинание. Ил начинает расти и превращается в материк. Но черный бог утаил часть ила в клюве для собственного творчества. И эта часть ила под действием заклинания тоже начинает расти и душит черного бога. «Выплюнь, выплюнь», — кричит белый бог. Черный выплевывает ил и из этой части ила вырастают горы и камни.
Это один из чукотских вариантов о сотворении мира.
А вот один из русских вариантов.
В начале света благоволил бог сотворить землю. Он позвал чорта. Велел ему нырнуть в бездну водяную, чтобы достать оттуда горсть земли и принести ему. «Ладно, — думает сатана, — я сам сделаю такую же землю». Он нырнул, достал в руку земли и набил ею свой рот. Принес богу и отдает, а сам не говорит ни слова. Господь куда ни бросит землю, то она вдруг является ровная, ровная… Сатана смотрит, хотел что-то сказать, поперхнулся, закашлялся и побежал с испугу. И где он пролетит, там выдвинутся пригорки, где кашлянет, там вырастет гора, где привскочит, там выдвинется поднебесная гора и пр.[5]
Несмотря на полное сходство обоих мифов, говорить о заимствовании едва ли приходится. У чукоч, как и у русских, миф о сотворении мира имеет множество различных вариантов, в том числе и двубожных. Иные из них сходны с восточными и русскими легендами, а другие отличны от них.
О двубожном миротворчестве мы будем дальше говорить подробно. Пока же поставим вопрос: откуда возникло это странное и спутанное представление о боге-творце, ленивом, добродушном, некогда могущественном, но ныне устаревшем, отставном?
Многие новейшие ученые пытались найти объяснение этим запутанным и противоречивым представлениям. Так, Андрью Ланг говорит: «Коль скоро человек стал творцом под действием культуры, он может составить себе идею о всеобщем творце вещей.[6]