Один из последних пророков, Захария, в своих мессианских прорицаниях говорит: «Воззрят на него, которого пронзили и будут рыдать об нем и скорбеть как о первенце. В тот день поднимется большой плач в Иерусалиме, как плач Гададримона в долине Мегидонской» (Захар., 2, 10–11). Гададримон это еще одно имя для этого же умирающего бога. Христианская церковь относит эти предсказания к Христу. Связь совершенно очевидная.
Рядом с этим любопытно указать остатки мистерии умирающего бога у славян, и в частности у русских.
Так, в Малороссии весною хоронят соломенную куклу Коструба или Кострубоньки и причитают над ним, как над умершим. Затем следует оживление и всеобщее ликование.
В Малороссии же летом хоронят с причитаниями фигуру Ярилы.
Великорусская Кострома сродни малорусскому Кострубу. При проводах весны в разных местностях носят по селу с песнями обряженную парнем куклу.
В Пензенской губернии на второй день Троицы бывают похороны Горюна. Соломенное чучело носят с песнями по селу и, в конце концов, бросают его в воду.
В Твери и Костроме был до последнего времени праздник погребения Ярила.
В небольшом гробу носили по городу куклу мужчины с естественными органами. Пьяные женщины провожали гроб, потом хоронили Ярилу, закапывая его в землю.[12] Здесь древний характер праздника проступает яснее.
В центральной России празднуется до настоящего времени, конечно, в более глухих углах, праздник первого сжатого снопа или, напротив, последнего сжатого снопа.
В Рязанской и Тамбовской губерниях этот праздник носит многозначительное имя: «похороны князя». Князя изображает маленький ребенок. Его покрывают платком и держат на руках, оплакивая его болезнь. Когда князь умер, его кладут на ржаное поле среди выколосившейся ржи. Потом поют причитание, которое заканчивается так:
Эти печальные возгласы родственны сирийским крикам: ai, ai Adonin, или крикам греческим: Lina ai linon.
Праздник «похорон князя» по преимуществу женский, девичий праздник, так же точно, как и сирийские Адонии или вавилонские жалобы о Таммузе.
Другой вариант того же праздника — это так называемые «похороны кукушки», которые справляются в разных местах центральной Великороссии (в Орловской, Тульской, Калужской губерниях), в связи с началом жатвы или завязыванием колосьев, напр., в день Вознесенья.[13] По народному присловию кукушка, «подавившись колосом», перестает куковать.
Похороны кукушки тоже обряд женский, девичий. Девушки делают птичью фигурку, или просто куклу. За неимением настоящей кукушки, берут траву «кукушкины слезки» или даже рябиновую ветку, заворачивают ее в тряпки и украшают лентами и шейными крестами, очевидно, заменяющими ожерелья. Кукла обряжается по-женски.
«Кукушку» сначала крестят, потом хоронят с различными песнями. Девушки при этом кумятся, меняются крестами и крашеными яйцами и считаются кумами на целый год.
По совершении похорон к девушкам присоединяются и парни. Можно указать вообще, что различные весенние и летние обряды — завивание березок, бросание венков в реку, — справляются девушками и молодками без участия мужчин. Однако мужчины в свое время появляются, и обряд принимает эротический характер.
Самый обряд кумовства, вопреки мнению большинства исследователей, тоже имеет эротическое значение. Правда, церковь запрещает браки между кумом и кумой. Но народный обычай до сих пор считает куму для кума самой подходящей любовницей.
Кроме этого общего основного сходства Фрезер указывает также на сходство подробностей в различных вариантах обрядовой смерти умирающего бога. Здесь мы имеем дело уже не с легендами, а с действительным обрядом, который реально справлялся у разных народов в особенности в странах передней Азии. В одних случаях мы встречаем обрядовую смерть царя. В других случаях царя заменяет преступник или раб, которого на день или на три или на целую неделю провозглашают царем, воздают ему царские почести, а потом предают его казни, часто распинают на кресте, как распяли Иисуса.
13
«Этнографическое обозрение», 1912, № 1–2.