– Самая лучшая ткань та, которая… самая лучшая. По качеству. Хлопок не хуже шёлка, и лён не хуже парчи. Они равны по достоинству, просто у каждой своё назначение и применение, главное, чтобы они были добротными.
– Кажется, я попал в школу юных мудрецов, – покачал головой император. – Северин, Николаус сейчас что-то сказал тебе о рыцарстве?
– Конечно, ваше величество. Я понял.
– Ну что, друзья, прощайтесь со дворцом. Эрлеберт через неделю отправится в орденсбург, и Северин вместе с ним. Орденсбургов в империи несколько, для вас, ребята, я выбрал самый страшный. Все орденсбурги подчиняются мессиру Марку, а этим он руководит лично, в нём и живёт. Марк – очень добрый, но у вас не будет ни малейшей возможности в этом убедиться. Внешне это очень суровый, сухой и совершенно несентиментальный человек. Даже я, если расчувствуюсь, могу кому-то вытереть слезу, Марк – не станет. Легче было бы попасть под железную пяту Стратоника, чем угодить в лапы Марка. Со Стратоником хоть посмеяться можно, а с Марком никогда не будет смешно, он на много лет вперёд сотрёт с ваших лиц улыбки. Но, ребята, прошу понять сразу: школа Марка не просто ценная, она драгоценная. Это и есть элитное воспитание, то есть воспитание правящей элиты. Очень рад, дорогой Ник, что и ты выбрал для себя элитное воспитание. Когда тебе по двадцать раз на дню будут давать понять, что ты никто и ничто и зовут тебя никак, когда тебе будут постоянно намекать, что ты стоишь не дороже той грязи, которую выметаешь, вот тогда и станет понятно, кто ты есть на самом деле и чего ты стоишь. Вы пробьётесь, ребята, обязательно пробьётесь, иначе ничто не имеет смысла.
Глава IV, в которой император
вспоминает время после победы
К императору на приём напросился какой-то непонятный молодой человек. Император решил его принять, потому что в таких случаях, отказав во встрече, можно было что-то упустить. Первое время после победы к Дагоберту на приём ломились толпы, большинству приходилось отказывать во встрече из-за банальной нехватки времени, потом этот поток иссяк, люди поняли, что большинство вопросов можно решить без императора, теперь аудиенции у него добивались немногие, принять удавалось почти всех за исключением совершенно бессмысленных случаев.
– Меня зовут Робер. Я пишу книги. Занимаюсь историей рыцарства.
– Историк? Писатель?
– Очевидно, ни то, и ни другое. Я не занимаюсь фундаментальной наукой и, хотя пишу книги, писателем себя не считаю. Делать исторические открытия и развлекать читателя интересными историями – не моя задача. Я просто что-то пытаюсь понять в этой жизни.
– Философ?
– Нет. Это предполагало бы создание собственной философской системы. Не моё. Я всего лишь пытаюсь схватить суть явления и выразить эту суть. Не знаю, каким словом это называется. Впрочем, мою книгу о рыцарстве мессир Марк одобрил, хотя и с многочисленными поправками.
– Ну уж если Марк решил не убивать тебя сразу, а сначала немного помучить, значит есть смысл уделить тебе немного времени, – улыбнулся император. – Над чем теперь бьётся твоя творческая мысль?
– Хочу написать книгу «Заря империи», рассказать, как рождалось наше государство.
– Думаешь, уже пришло время?
– Думаю, ещё не пришло. Но когда придёт, у ваших подданных уже будет моя книга, им будет легче. Впрочем, моя задача не в том, чтобы сообщить первоначальные исторические сведения, а в том, чтобы схватить суть и смысл нашей политической системы. Я неплохо знаю историю, а потому мне известно, что наша империя абсолютно уникальна, она не имеет аналогов. Как она могла появиться? В чём её суть? Вот мой главный вопрос.
– Ты не представляешь, насколько всё это сложно.
– Так в том и дело, что хочу представить.
Император некоторое время мрачно молчал, потом на его губах заиграла едва заметная улыбка, и он начал говорить:
– После битвы под Бибриком мы зашли в столицу. Орден маршировал в стройных шеренгах. А впереди – император. Пешком. Картина была историческая и, безусловно, не лишённая величия. Но кто бы знал, как у меня тогда нутро холодело. Я приказал Стратонику расквартировать Орден, а сам в сопровождении нескольких сержантов отправился в свой маленький домик, где жил во времена пресвитера. Здесь всё оказалось не так уж сильно загажено, в моём даже, похоже, жил какой-то рыцарь, служивший драконам, в основном всё оставалось, как при мне. Сержанты вышвыряли чужие вещи, всё вымыли, раздобыли для меня комплект чистого постельного белья, принесли воды и хлеба и встали у дверей на страже. Я остался один.