В таких постоянных заботах он незаметно похоронил жену и дальше сам занимался всеми домашними делами в полном объеме, выращивая различные овощи и виноград "Изабелла".
Чикура привык для отдыха посидеть на свободном месте и, наверное, по причине наступления старости часто беседовал с оставшимся целым вождем, хотя тот вовсе не отвечал, а только хитро щурился. Тематика таких разговоров была самая разнообразная, правда, пить и закусывать тот отказывался, но Чикура не обижался, зная, что собеседник принимал пиво, и только швейцарское. Иногда заместо Ленина в собеседники приходил сосед, что через улицу, по имени Иван Убогий. Тот хоть и носил с самой войны не снимая сапоги да галифе и был при усах, но тоже знал толк в домашнем вине.
В тот трагический вечер Чикура, прихватив трехлитровый баллон с молодой "Изабеллой", ушел до еще красивой Матвеевны, которая долго была завскладом стройматериалов и за многие годы пристрастилась не только к чикуровскому вину, но и самому Харлампию Чикуре. К вечеру с опорожненным баллоном приблизился он к своей калитке и тут услышал чей-то разговор со стороны известной всем скамейки. Подойдя по дорожке поближе, увидел порушенного когда-то Сталина, который как ни в чем не бывало сидел вполоборота к Ленину и говорил про то, что Чикура допоздна шляется, а он хочет его видеть.
Харлампий почувствовал, как в груди стало нестерпимо жарко, а в голове пошел звон, и опустился на колени. Сталин же не стал слушать его мольбы о прощении, сказал только, что побалакает обо всем завтра, и ушел через калитку, почему-то шатаясь.
На другой день "скорая" увезла Чикуру на Революционную 4, где был желтой покраски дом и где мордастые санитары было упаковали его в рубаху с длинными рукавами. Однако, вскоре ходил он там уже свободно, поскольку оказался смирным, только слегка помешанным или, говоря по-ученому, с синдромом навязчивых галлюцинаций.
Ходоки
Когда застойное время начинало сильно крепко застаиваться, эти надписи и появились на горных склонах. "Миру-мир", "Слава КПСС" и "Ленин с нами". Говорили, что это сделала по своей инициативе комсомольская молодежь, но на самом деле так ради идеологии утверждалось, вся молодежь тогда поголовно кадрилась на "Орбите", иными словами, малоподвижно обнималась, то есть танцевала. Надписи из горного туфа и прочих каменюк соорудил заслуженный культмассовик Папа-Сидоров, придумав водить в горы отдыхающих как бы в турпоход, а на самом деле с целью потрясти калории и полюбоваться бесподобным видом на город и море. Им пару пустяков было собрать сколько требовалось камней для лозунгов, хотя каждая буква имела высоту в шестнадцать метров. Само собой, лозунги в начале были согласованы с горкомом, там, в свою очередь, получили добро из краевого центра и столицы Кубани.
Ох, и любили же мы, чего скрывать, с восхищением друг дружке рассказывать про то, как здорово те надписи смотрятся с моря, особенно если утречком с прогулочного теплохода. "Ну ничего не видно, - говорили мы, - ни города, ни берега, все в тумане, а они, то есть надписи, как бы плавают в небесах." Самый же кульминационный момент наступал к ночи, когда дежурный электрик, что с ретрансляционной вышки, поставленной поблизости на горе, зажигал гирлянды лампочек и рядом с "Ленин с нами" светился контур большой головы в профиль, точь-в-точь как в Кремлевском дворце съездов.
Теперь же, когда трудности существования усилились, отчего всякая устная и письменная идеология поменялась на бывшую враждебную, некому стало поддерживать те каменные надписи в рабочем состоянии, тем более, что здравницы почти все позакрывались из-за дороговизны путевок, а Папа-Сидоров ушел на пенсию как массовик аж довоенного поколения. Там, на горе, теперь слегка белели заросшие травой и кустарником совсем малоразборчивые письмена, как бы иероглифы или клинопись.
Вскорости же наши старики-ветераны из самых активных на специальном собрании сказали себе и другим, что не позволят слепой природе разрушить до конца память о великом вожде. Решили они организовать поход с целью ремонта и восстановления каменных слов касательно имени вождя и того, что он с нами, то есть с ними.
Спозаранку немногочисленный, но ударный отряд отправился в путь. И хотя наши горы - не Эверест и даже не Пик Ленина, добрались до цели в самое что ни на есть жаркое летнее пекло по причине одышки и прочих всяких накопившихся болезней. Природа, действительно, надругалась над теми святыми словами. мало того что всякий бурьян и даже колючка держи-дерева проросли на священных камнях - многие каменюки дождем посмывало аж в само ущелье. Имея в виду перечисленные негативные обстоятельства, а также крутизну склона, ходоки к Ленину не в силах были выполнить поставленную перед собой задачу, отчего спустились вниз совсем разбитыми физически и морально.
Однако, это был не тот народ, который так просто пасует перед трудностями.
- Большевики не сдаются, - говорили они на следующем собрании и решили бросить клич до молодежи, до ее лучших душевных качеств. Оттуда был цинический ответ насчет того, что умный в гору просто так не пойдет, а пойдет за плату.
Учитывая громадность букв, а также крутизну склона, молодежная сторона запросила по бутылке водки за каждую восстановленную букву. Ветеранская сторона поначалу сказала, что у молодежи нет ничего святого, но из-за безвыходности положения быстро сдалась. Получив задаток стоимостью за первое слово, стриженные ребята в белых кроссовках пружинистым шагом быстро добрались до места работы, где начали дружно трудиться до поры когда захотелось закусить да выпить. Тут же, на камнях, используя их как стол и табуретки, организовали кощунственный пикник, большими глотками и залпом расходуя тот самый задаток.
После пикника работали еще дружнее, только хохотали громче, аж парочек пугали, которые располагались в нижних кустах под горой.
Утром те из ветеранов, кому больше всех не спится и больше всех надо, загородившись ладошкой, стали внимательно всматриваться в буквы, выступающие сквозь туман. Они были, как прежде, ясными, но общий текст там был: "Леший с вами".
Не в силах терпеть такое надругательство, обратились они было к прокурору с целью привлечения нового поколения к ответственности. Прокурор же только посочувствовал, сказал, что нет основания и вообще в таких случаях надо заключать трудовое соглашение по всей юридической кухне. Так и сошло это молодому поколению. Но, дождавшись очередной пенсии, старшее поколение по ведомости и под роспись опять собрало кое-какую сумму денег и стало искать с новой энергией, кого бы нанять на святое дело. Тут вдруг выяснилось, что на турбазе "Солнечная" объявилась группа альпинистов-ленинградцев, которые из Санкт-Петербурга. Скалолазы согласились помочь, но отказались от вознаграждения и даже от задатка. Притом сказали, мол, Бог с вами, отцы, нам это плевое дело заместо рядовой тренировки, и вообще не надо "стучать ложками".
Опять наступило долгожданное утро. Всякий отдыхающий народ, а также местные старожилы и пассажиры теплоходов, плывущих в разные стороны, читали новую надпись на горе: "Бог с вами"!
Ветераны опять было хотели поднять бучу, но отхлынули, когда прокурор, в прошлом сам коммунист, намекнул, что по существу те скалолазы правы, ведь Ленин и был для всех заместо Бога.
Задумчиво и тихо старшее поколение побрело каждый к себе домой. А заезжие альпинисты в тот час ехали в купейном вагоне поезда Новороссийск-Ленинград, то есть Санкт-Петербург.