Аркадий Стругацкий
Борис Стругацкий
ХРИСТО-ЛЮДИ
Фантастическая повесть
ГЛАВА 1
Маленькому мне часто снился сон, город. Само по себе это удивительно, так как началось это, когда я еще вообще не знал, что такое город. Но этот город, расположенный на берегу изогнутого большого голубого залива возник в моем мозгу. Я видел улицы, здания вдоль них, набережную, даже корабли в гавани. Однако наяву я никогда не видел ни моря, ни кораблей.
А здания из сна все сильно отличались от тех, что я знал. Уличное движение было удивительным: по улицам двигались повозки без лошадей, иногда в небе мелькали какие-то штуки, освещенные солнцем, они по форме напоминали рыб, и это были вовсе не птицы.
Чаще я видел это удивительное место при дневном свете, но иногда это был ночной город, освещенный огнями, и некоторые из этих огней, как искры, плыли по воде и воздуху.
Это удивительное место, и я спрашивал старшую сестру Мери, где оно может быть.
Она покачала головой и сказала, что такого места нет нигде, во всяком случае, сейчас нет. Но может быть, я видел во сне город далекого прошлого. Они - приятная вещь, и все их невозможно перечислить - так что я мог видеть во сне кусочек удивительного мира, в котором жили древние люди, это было до того, как бог ниспослал на землю Наказание.
Но после этого она серьезно предупредила, чтобы я никому не рассказывал о своих снах: у других людей, насколько ей известно, ни во сне, ни наяву не бывает таких видений, поэтому опасно рассказывать о них.
Это был хороший совет, и, к счастью, я ему последовал. У людей нашего района был очень острый глаз на все необычное, даже то, что я был левша, вызывало легкое неодобрение. Итак, ни тогда, ни несколько лет спустя я никогда не упоминал о своих снах, на самом деле, я даже забывал о них, потому что с возрастом они приходили все реже и реже.
Но все же совет был дан вовремя. Если бы не он, я бы обязательно поделился бы этим со своей двоюродной сестрой Розалиндой - и это облекло бы нас обоих на большие неприятности, конечно, если бы кто-нибудь поверил мне. В остальном же я не испытывал ничего необычного. Я был нормальным мальчиком, росшим и развивавшимся, как и другие. Окружающий мир я воспринимал как нечто незыблемое. И так продолжалось до встречи с Софи. И даже после того перемена наступила не сразу. Только оглядываясь на прошлое, я могу утверждать, что именно в тот день мои маленькие сомнения начали расти.
Этот день, как и многие другие, я проводил в одиночестве. Было мне примерно десять лет. Моя следующая по возрасту, сестра была старше меня на пять лет, звали ее Сара, и разница в возрасте заставляла меня, обычно, играть одному. Я спустился по проселочной дороге к югу, вдоль границ небольших полей, и вышел на высокую насыпь. По вершине этой насыпи я проделал свой путь.
Насыпь не внушала мне удивления: она была слишком велика, чтобы я мог догадаться, что когда-то ее построили люди. Я не связывал ее с другими делами древних людей, о которых мне иногда приходилось слышать. Это была просто насыпь, образующая широкую дугу, и затем прямая как стрела, уходящая к далеким холмам. Это же была часть моего мира, не более удивительная, чем река, небо, эти самые холмы.
Я часто поднимался на вершину насыпи, но редко спускался на противоположную сторону. По некоторым причинам я считал местность по ту сторону чужой, не враждебной, а просто чужой. Но в одном месте я обнаружил, что дождь, сбегающий по дальней стороне насыпи, образовал песчаную впадину. Если сесть наверху и сильно оттолкнуться, понесешься вниз, рассекая воздух, и, пролетев в конце пути несколько футов по воздуху, очутишься в мягкой куче песка на дне выемки. Это я узнал, потому что спускался в каждую впадину, обнаруженную мною около насыпи. Дело в том, что я искал древний памятник пророку дьявола Шухарту с золотым шаром. О нем с гневом говорил мой отец на одной своей проповеди. Он возмущался, как люди могли поставить памятник одному из вызвавших Наказание и даже поклоняться ему. Из слов отца я понял, что древний пророк Шухарт нашел золотой шар где-то около этой насыпи, там, где ему и поставили памятник, и каким-то образом способствовал ниспосланию Наказания. Памятник, конечно, давно уничтожили, но я надеялся найти его остатки. Не думаю, чтобы отец был доволен, узнав о цели моих хождений сюда.
Так вот, исследуя каждую впадину вблизи насыпи, я обнаружил и эту, научился кататься, и был горд собственной изобретательностью. Я проделывал это раньше неоднократно и никогда не видел никого вокруг, но в этот раз, когда я прокатился трижды и собрался съехать четвертый раз, какой-то голос произнес:
- Хелло!
Я оглянулся. Вначале я не понял, откуда идет голос, но затем мое внимание привлекли качающиеся ветки в группе кустов. Они раздвинулись, и оттуда на меня глянуло чье-то лицо. Это было маленькое загорелое личико, окруженное темными локонами. Выражение его было серьезным, но глаза искрились. Некоторое время мы изучали друг друга, затем я ответил:
- Хелло!
Казалось, мой собеседник колеблется, но затем ветви раздвинулись шире. Я увидел девочку меньше меня ростом и, вероятно, немного моложе. На ней были грубые красновато-коричневые брюки и блузка. Крест, нашитый спереди, был темно-коричневого цвета. Волосы с обеих сторон головы были связаны желтой лентой. Несколько секунд она стояла в нерешительности, опасаясь покинуть убежище в кустах, но затем любопытство пересилило осторожность, и она вышла вперед.
Я смотрел на нее с удивлением, так как она была совершенно незнакома мне. Время от времени устраивали собрания, на которые собирались дети со всей округи. Тем удивительнее было видеть незнакомую девочку.
- Как тебя зовут? - Спросил я.
- Софи, - ответила она. - А тебя?
- Дэвид, - сказал я. - Где ты живешь?
- Там, - она неопределенно махнула рукой в направлении местности за песчаной насыпью.
Она взглянула на песчаную выемку, по которой я спускался.
- Это очень весело? - Спросила она с тоскливым выражением.
Я колебался - пригласить ли ее, а потом сказал:
- Да. Попробуй сама.
Она снова повернулась ко мне и секунду или две серьезно глядела на меня. Потом вдруг приняла решение и начала взбираться на вершину насыпи передо мной. Локоны и ленты ее развевались, когда она скользила вниз. Когда и я спустился, серьезное выражение с ее лица исчезло, глаза светились возбуждением.
- Еще, - сказала она и опять начала карабкаться вверх.
Несчастье произошло во время третьего спуска. Она села и принялась скользить вниз, как и раньше. Я видел, как она пронеслась и остановилась в облаке пыли. Почему-то она выбрала для приземления место на несколько футов левее, чем обычно. Я был готов следовать за ней и ждал, пока она уступит место. Но она не делала этого.
- Отойди, - нетерпеливо крикнул я.
Она попыталась подняться, потом сказала:
- Не могу. Больно.
Я оттолкнулся и остановился рядом с ней.
- Что случилось? - Спросил я.
Ее лицо исказилось. В глазах стояли слезы.
- Мне защемило ногу, - ответила она.
Ее левая нога была засыпана. Я руками разгреб мягкий песок. Ее башмак застрял в узкой щели между двумя торчащими камнями. Я пытался вынуть камни, но безуспешно.
- Ты можешь повернуть ногу? - Спросил я.
Она попробовала, храбро сжав ногу.
- Не получается…
- Я попробую потянуть тебя за ногу, - в надежде на успех предложил я.
- Нет, нет! Очень больно.
Я не знал что делать. Вероятно, зажатая нога действительно болела. Я принялся обдумывать положение.
- Я не могу развязать шнурок. Придется разрезать узел, и ты сможешь вынуть ногу. - Решил я.
- Нет! - Встревожено сказала она. - Нет, я не должна этого делать.
Она была так встревожена, что я растерялся. Если бы она вынула ногу из ботинка сейчас, то освободить потом ботинок было бы легче. А так я не знал, что делать. Она легла на спину, колено попавшей в ловушку ноги торчало в воздухе.
- О, мне так больно, - сказала она.
Она больше не могла сдерживать слезы. Они побежали по ее лицу. Но при этом она лишь тихонько всхлипывала.