К первому же аспекту относятся, например, следующие наблюдения. В Кол. имеется 34 hapax legomena (т. е. слов, встречающихся единственный раз) во всем Новом Завете; 28 слов, которые не встречаются в бесспорно аутентичных Павловых посланиях; 10 слов, общих только с Еф.; 15 слов, общих с Еф., но не встречающихся где-либо в Новом Завете. С другой стороны, в Кол. отсутствуют такие характерные Павловы термины, как «оправдание», «верить/вера» (в динамическом смысле, как в Гал. и Рим.), «Закон», «спасение», «свобода», «обетование» и др.[529]
Но и тут нужно учесть, что упомянутые уникальные выражения в основном встречаются или в христологическом гимне (Кол. 1, 15-20), составленном, скорее всего, не Павлом, а принадлежавшем церковной традиции (см. ниже), или в полемическом разделе (Кол. 2, 6-23), где намеренно используется лексикон оппонентов.
А вот «обращение», «благодарение», «приветствия», «заключение» — типично Павловы.
Стиль отличает определенная тежеловесность (применяя более положительный термин — литургичность), контрастирующая с полемичной живостью Гал. или Рим.; сложность и чрезмерная удлиненность предложений и т. п.
Новшества в лексике и стилистике Павла вполне могут быть своеобразием его проповеди и посланий в поздний период его жизни[530]. И все же перечисленные наблюдения заставили ряд исследователей последних (XIX–XX) столетий усомниться в прямой принадлежности послания ап. Павлу и сделать вывод о том, что его написал кто-то из его ближайших учеников или последователей, возможно, даже после его смерти (около 70–80-х годов), сочетая при этом своеобразие Павловой традиции и материала церковного Предания[531].
Следует принять во внимание, что Павел всегда писал послания, как правило, не собственноручно, а лишь подписывая то, что надиктовал или просто высказал для изложения кому-то из помощников-секретарей (см. § 30. 2). В данном случае послание могло быть если не продиктовано, то составлено в свободной манере, например, Тимофеем (см. Кол. 1, 1) и опять-таки подписано Павлом.
«Самыми сильными аргументами в пользу аутентичности послания являются бесспорный характер внешних свидетельств и неразрывная связь с Посланием к Филимону... Оно входило в сборник посланий Павла на самой ранней стадии церковной истории, а такого рода свидетельствами нельзя пренебрегать...»[532]
С другой стороны, «Кол. представляет собой своеобразный мост между бесспорно Павловыми и пост-Павловыми посланиями и демонстрирует, как первые связаны с последними»[533].
75. Причины написания Кол.
В чем-то причины схожи с причинами написания Послания к Галатам. Вновь Павел противостоит не столько внутренним церковным нестроениям (как, например, в случае с коринфянами), сколько внешней доктринальной угрозе, которая может исказить христианское Благовестие. Как и галаты, колоссяне были в основном христианами из язычников. Правда, обличительный тон в Кол. гораздо спокойнее[534], нежели в искрящемся полемической страстностью Гал. (ср., напр., Кол. 2, 4 и Гал. 1, 6; Кол. 2, 8 и Гал. 3, 1). Да и угроза иная по своему содержанию, чем в случае с галатами: это не иудействующие смутители, принуждавшие христиан — бывших язычников — к тотальному исполнению Закона, а... А кто?
Проблемно-обличительная часть Кол. содержится в 2, 8-23 и начинается с такого предостережения:
Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу (Кол. 2, 8).
Что имел в виду Павел под философией и пустым обольщением и от кого предостерегал он колоссян — в самом деле, вопрос, допускающий различные решения. И все они конструируются по «зеркальному» принципу: то, на чем особенно настаивает Павел, есть прямая противоположность соответствующим пунктам предполагаемого лжеучения. Например, если апостол настаивает на надмирности и исключительности Христа (см. Кол. 1, 16-17; также см. ниже), то значит, лжеучители утверждали, что Христос есть одно из посреднических звеньев, связующих трансцендентного Бога с тварным миром. Если же апостол подчеркивает универсализм спасения в Церкви для всех (см. Кол. 1, 20. 28; 3, 11), то, следовательно, лжеучители внушали чувство превосходства и исключительности только какой-то отдельной группы людей — естественно, адептов их учения.
Чаще всего считается, что апостол имеет в виду какое-то синкретическое[535] учение с элементами иудейства и зарождающегося гностицизма[536] — тех Сциллы и Харибды, между которыми старалась выстоять первохристианская Церковь. К сожалению, наши сведения о гностицизме I веке очень и очень скудны, особенно по сравнению с более подробными данными о развитых гностических системах II века, так что можно лишь примерно обрисовать его контуры, какими они были во времена написания Кол.
Опять упоминаются обрезание (Кол. 2, 11-13; 3, 11), праздники и пищевые законы (Кол. 2, 16. 21) — характерные требования иудействующих (ср. Гал.). В то же время говорится о «стихиях мира» (Кол. 2, 8. 20; ср. Гал. 4, 3. 9), «служении Ангелов [ЕК: почитании ангелов]» (Кол. 2, 18) — гностических понятиях. Сам Павел берет на вооружение ряд гностических терминов, например, «тайна» (musth/rion)[537], «полнота» (plhrw=ma), «премудрость» (sofi/a), «знание» (gnw=sij):
25 ... исполнить слово Божие, 26 тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его (Кол. 1, 25-26);
… для познания тайны Бога и Отца и Христа (Кол. 2, 2);
… возвещать тайну Христову (Кол. 4, 3).
...чтобы в Нем обитала всякая полнота (Кол. 1, 19);
в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2, 9);
… и вы имеете полноту в Нем (Кол. 2, 10).
… чтобы вы исполнялись познанием воли Его, во всякой премудрости и разумении духовном (Кол. 1, 9);
Которого мы проповедуем, вразумляя всякого человека и научая всякой премудрости (Кол. 1, 28);
в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол. 2, 3) и др.
В соседнем с Колоссами городе Иераполе, как замечал Страбон, был центр фригийских мистических культов[538].
«В Колоссах почитание языческой богини Кибелы имело глубокие корни и отличалось тенденцией к экстравагантности. Восточные идеи легко распространялись по торговым путям Ликийской равнины и жадно впитывались ее жителями»[539].
Здесь были развиты не только местные фригийские, но и восточные культы (Исиды, Митры), а также почитание греко-римских божеств. Плюс к этому — иудейская составляющая с ее почитанием Единого Бога. Рано или поздно не могло не возникнуть желание — как это уже было во времена ветхозаветных пророков (напр., см. 3 Цар. 18, 21) и как это многократно повторялось и повторяется в христианской истории и современности, — соединить несоединимое: языческое почитание всевозможных божеств, духов, «стихий мира»[540] и других сил, влияний и т. п., с одной стороны, и служение только одному (Единому) истинному Богу. Тем более что в иудаизме тоже имелось понятие об ангелах, которых, кажется, ничто не мешает отождествить с вышеупомянутыми языческими духами и стихиями. Само же по себе учение об ангелах в иудаизме стало «прямым результатом еврейского трансцендентного богословия, которому необходима была посредническая система для преодоления все расширяющегося разрыва между Богом и человеком»[541].
529
Впрочем, против отрицательных выводов подобной статистики говорит то, что термина «оправдание» нет в 1 Фес., Флп. и 2 Кор., слова «Закон» нет в 1 Фес. и 1 Кор., а слова «спасение» нет в Гал. — см.
530
См. об этом подробнее в:
534
Кол. 2, 8 даже создает впечатление, что речь идет лишь о потенциальной опасности: «Мы не можем быть уверены, что колосские христиане были полностью в курсе опасности». —
535
Синкретизм — эклектичное сочетание в одном религиозном учении или религиозной практике различных по своему происхождению верований.
537
Впрочем, термин «тайна» выводит нас совсем не обязательно на гностицизм, и также не обязательно на всевозможные «тайные» религиозные системы и учения, действительно распространенные в Малой Азии. Здесь за Павлом стоит гораздо более близкий, прямой и «родной» фон — иудаизм, в особенности иудейская апокалиптика, берущая начало в Ветхом Завете и часто оперирующая понятием «тайна». С его помощью выражается идея, что Бог до определенного времени держит в
540
Под «стихиями мира» (ta\ stoixei=a tou= ko/smou) в греческой философии понимались элементы, из которых все состоит (земля, огонь, вода, воздух); однако в эллинистические времена термин обозначал и духовные начала и небесные власти, которые якобы управляют миром и человеческими жизнями. — см.