3. „Но как же Бог может воплотиться в человеке? Как бесконечное может вместиться в конечном?“ — возражают далее евреи, имея в виду учение о Богочеловечности Христа. „Разве невидимый Бог может иметь видимый образ? И как Бог может иметь Сына?“ Однако именно это откровение выражено в упомянутом 2-м псалме, где Бог говорит о Мессии: „Ты — Сын Мой“.
И именно потому, что Бог невидим, Он должен был воплотиться, чтобы стать видимым и досягаемым. Вот что сказано о Христе в Евангелии: „Слово (Бог) стало плотью,.. и мы видели славу Его“; „Бога не видел никто никогда. Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил“ (Ин. 1:14,18).
И об этом же Боговоплощении говорится у пророка Исаии, в 9 главе: „Младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог Крепкий, Отец Вечности, Князь мира“.
Это место также является мессианским согласно древнему Таргуму Ионатана.
Один мой знакомый, молодой еврей, читая это место, остановился в недоумении. И понятно: он встретился здесь с тем же непостижимым фактом, который осуществился в Новом Завете, — воплощение вечного во временном, Отца вечности в Младенце вифлеемском. „Но ведь это же Слово Божие, — думал мой друг, — как же мне в Него не верить? Однако это так непонятно, это невозможно4? Но вот он стал читать дальше: „Ревность Господа Саваофа соделает это“ (ст. 7). И вдруг мрак его души озарился светом веры, той веры, которая так знакома подлинному израильтянину: „Ревность Господа Саваофа“. Тогда все возможно. Если выступает та всемогущая Сила, Которая сотворила вселенную, Которая провела еврейский народ некогда через море и пустыню, тогда все возможно. И он уверовал, а затем стал свидетелем Христа перед другими.
Здесь подтверждается Слово Божие, сказанное через Исаию в 55-й главе, тоже пророчествующее о Мессии: „Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших“.
Бог, чтобы быть доступным людям, стал Человеком; Христос и есть Бог, „переведенный“, так сказать, на человеческий язык. И как всегда — чудо и здесь происходит „не помимо, не против, а сверх природы“ (non contra, non praeter, sed supra naturam). Говоря кратко, во всем учении Христа вы не найдете никаких противоречий ни с разумом человека вообще, ни с идеями и законами Ветхого Завета в частности: Новый Завет не против, но выше того и другого.
В конце концов, единственное противоречие, которое мы находим при чтении Библии, — это противоречие между нею и человеком, вызванное грехом последнего. Оно-то и привело к протесту против Христа со стороны книжников и фарисеев; но в гордом ослеплении они не заметили, что уже давно пошли против чистых откровений Ветхого Завета, приспособив его к своим человеческим слабостям и вожделениям, заменив заповедь Божию преданиями человеческими. Этому-то искаженному, талмудистскому, толкованию Торы действительно противоречило учение Христа, но не меньше этим человеческим преданиям противоречила и сама Тора.
Не желая сознаться в своей неправде, книжники и фарисеи стали обвинять в ней Христа; даже силу Божию, которая проявлялась в Его чудесах, они называли силою злого духа, впадая, таким образом, в непростительный грех хулы на Духа Святого.
Они говорили о Нем: „бес в Тебе“, но поистине сами были во власти тьмы. Пятна на солнце оказываются подчас пятнами лишь на стеклах наших очков.
Сам же Христос стоял перед нами с Божественно чистой совестью и говорил: „Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне?“ (Ин. 8:46).
И когда язычник Пилат вывел Христа к озлобленной толпе, требовавшей Его распятия по наговору книжников и фарисеев, то сказал о Нем: „Я не нахожу в Нем никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!“ (Ин. 19:4,5).
И Пилат, и разбойник, висевший рядом с Иисусом на кресте, и римский воин, стоявший у креста, признали Его безвинность и святость. Народная совесть была на Его стороне, она не раз приветствовала Его кликами „осанна“: когда Он на осле входил в Иерусалим, согласно пророчеству Захарии (9:9); после Его смерти на кресте, „весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь“ (Лк. 23:48).
Итак, Его осудили несправедливо. Чтобы привлечь народ на свою сторону, обвинители бросили толпе ложные слухи о Его учении, первосвященники привлекли лжесвидетелей, Пилату намекнули на политическую подоплеку, содержавшуюся в словах „Царь Иудейский“, а некоторым внушили страх за отечество („придут римляне и овладеют нами“).