Выдающийся русский философ Владимир Соловьев был другом еврейского народа, и он выразил свои симпатии к нему в ряде произведений („Талмуд и новейшая литература о нем“, „Новозаветный Израиль“, „Некролог Иосифа Давидовича Рабиновича“ и др.). В наиболее значительном из этих произведений — в статье: „Христианство и еврейский вопрос“ упоминаются три великие черты, свойственные гению еврейского народа, а именно: 1) напряженная вера в живого Бога; 2) сила личного чувства (глубокое сознание себя как свободной личности); 3) так называемый священный материализм, в силу которого еврей стремится к освящению материи, к одухотворению религиозным началом всех реальных земных отношений (личных, хозяйственных, семейных, социальных) — как это видно из множества предписаний, правил и обрядов, изложенных, например, в книге „Левит“.
И вот эти три черты без живой связи с живым Богом выродились теперь в свои духовные противоположности: вера в живого Бога перешла в самообожание, сила личного чувства извратилась в болезненное самолюбие — эгоцентризм (потому-то еврей любит так много говорить о себе!), а священный материализм превратился в далеко не священную страсть к наживе. „Сыны пророков и завета“ выродились в торгашей и биржевых дельцов.
Апостол Павел был типичным евреем; с неистребимой жаждой прославить своего Бога он шел из страны в страну, неся благую весть о Мессии иудеям и эллинам, пока меч римского воина не пресек эту благородную энергию.
Современный еврей также идет из страны в страну, но у него нет никакой благой вести, никакой миссии — лишь трагический вопрос о самом себе таится на запекшихся устах и в воспаленном взоре этого странника — „вечного жида“ — Агасфера. Ему нечего сказать людям: он молчит и молча страдает. Еще страшнее то, что молчит Бог Израиля. Уже много-много веков длится это молчание Бога.
Слава Божия (Шехина), пребывавшая в храме, оставила его. „Ихавод“ — „отошла слава от Израиля“ (1 Цар. 4:21) — в этом глубокая сущность еврейской трагедии.
Израиль и его избранничество
Между тем, определенная и великая миссия была поручена еврейскому народу, для которой он был избран. Каждый народ имеет свое особое призвание, каждый призван сказать свое слово человечеству.
И не каждый ли человек имеет свое особое, личное священное призвание: выявить правду Божию ему одному свойственными дарами?
Гоголь и Достоевский верили в такое „мессианство“ русского народа. И придет некогда час, когда в муках и страданиях родится на радость миру это особое „русское слово“, особое откровение о жизни. Мицкевич был вдохновлен мистической верою в особое призвание польского народа.
Евреи же, по существу, являются народом призванным, избранным. И тут, как всегда, „благородство обязывает“, noblesse oblige; а с уклонением от обязанностей, связанных с избранничеством, теряется и присущее ему достоинство.
Как уже отмечено, на еврейский народ была возложена величайшая миссия: возвестить всем народам веру в Единого Бога. Но это еще не все: веру в Единого Бога проповедовали еще греческие мыслители Сократ и Платон, хотя и не так ясно, как Библия. Сущностью еврейского избранничества было явление из этого народа Самого Бога на земле, откровение о пути к непосредственному общению с живым Богом в лице Его воплощения — Мессии, пришествие Которого должно было совершиться в среде еврейского народа.
Все религии мира с разной степенью напряжения и глубины устремляются к Богу, ища доступа к Нему. Но Бог — сущность, недосягаемая для человека. Жажда найти путь к Нему присуща всем народам: она-то и создала потребность в Спасителе, Который должен прийти и преобразить человека, приблизив его к Божеству. Эту веру в Посредника и Искупителя можно наблюдать в неясных чаяних древних сказаний и обрядов, в греческих мистериях, в учении Зороастра и других мудрецов Востока (из их среды и были три волхва, пришедшие для поклонения Иисусу Христу, когда Он родился в Вифлееме).
Свойственный евреям „священный материализм^ способность воплощать духовное начало и одухотворять материю, и был той чертой, в силу которой, по мнению В. Соловьева, Бог благоволил воплотиться именно в среде этого народа.
Веками шло его приготовление к восприятию Мессии. О Нем пророчествовали священнодействия храма, самое его устройство и все священные предметы (вплоть до первосвященнических одежд)5, о Нем „говорили в законе Моисей и пророки“.