Итак, слово о Боге и посланном Им Спасителе — таково священное задание, возложенное на еврейский народ.
Остается ли еврейский народ верным этой задаче? Не является ли уклонение от исполнения последней основным источником его страданий?
В самом деле — сохраняют ли евреи наших дней ту пламенную веру в Бога, которая исторгла из груди пророка Исаии молитву: „О, если бы Ты расторг небеса и сошел! горы растаяли бы от лица Твоего, как от плавящего огня“ (Ис. 64:1-2).
Увы! О еврейской интеллигенции и образованной еврейской молодежи нельзя дать положительного отзыва в этом смысле.
Однажды в Праге я посетил местное общежитие студентов-евреев; во время беседы на религиозную тему я спросил студентов:
— Кто из вас верит в Бога?
— У каждого есть свой бог, — ответил один из них уклончиво.
— Это не ответ на мой вопрос. Кто из вас верит, согласно Библии, в Бога Авраама, Исаака и Иакова, в Бога, Который нас создал, а не в того бога, которого мы создали?
— Ну, в такого Бога никто из нас не верит.
— В таком случае я здесь среди вас единственный еврей, — сказал я, смеясь, — потому что я верю в Бога по Библии, в Бога Авраама, Исаака и Иакова. И впредь я буду пытаться обратить вас не в христианскую веру, а прежде, пожалуй, в иудейскую.
Атеизм стал как будто даже типичной чертой еврейского студенчества. Я, конечно, не стану обобщать этого наблюдения, потому что мне известны и иные факты из жизни еврейского народа. Если в 1922 году еврейская молодежь в Одессе устроила в Судный день антирелигиозное шествие мимо синагог с кощунственным криком: „Прочь Бога!“, то справедливость требует упомянуть и тот факт, что этот призыв остался без отклика со стороны верующих. На известном антирелигиозном диспуте с А. В. Луначарским, происходившем в Москве в 1920 году, наряду с нами, оппонентами из христиан, выступал с благородной и смелой защитой веры в Бога упомянутый раввин Я. И. Мазэ.
Но при всем этом я просил бы каждого сознательного еврея ответить па вопрос: верит ли оп в Бога, и притом в Него Одного, всецело живою верою? Ибо, если у нас религия не на первом месте, то ее у пас совсем пет, как справедливо говорит Д. Рескип. Ведь Библия учит прежде всего нравственному единобожию, этическому монотеизму.
И не является ли всякое предпочтение внешнего внутреннему и материального духовному идолопоклонством?
Во всяком случае несомненно то, что еврей, утративший веру в Бога, перестал быть евреем.
Евангелие — как исполнение пророчеств Ветхого Завета
Почему евреи не принимают Нового Завета, свидетельствующего о том, что Мессия уже пришел? Потому ли, что оп „новый“, и они отвергают его под предлогом верности „старому“ Завету? Но разве не сказано у пророка Иеремии: „Вот наступают дни, говорит Господь, когда я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом“ (Иер. 31:31-33).
Не принес ли именно этот новый завет Иисус из Назарета?
Конечно, решение этого вопроса требует от еврея большой внутренней самостоятельности, непредубежденности и свободы от чужого, традиционного мнения: лишь добросовестное исследование вопроса в свете разума и совести, в свете пророчеств Библии подскажет нелицеприятный ответ; но при этом нужно иметь и нравственное мужество, чтобы признать и открыто исповедать то, что является истиною.
Я из личного опыта знаю, что значит верить или не верить под игом привычки или чужого мнения. В ранней юности я верил в Христа, потому что меня так научили. К студенческим годам эта вера поколебалась. Самый вопрос о Личности Христа стал для меня безразличным, и я, „как подобает студенту“, впал в сомнение. Но жизнь заставила меня пересмотреть этот вопрос, и я в те же студенческие годы, после исследования Евангелия, вынес ясный и определенный ответ.
В то же время это искание научило меня признавать и понимать право мыслящего человека на сомнение и уважать его, что В. Соловьев называет „добросовестным недоверием“. Такое неверие протестует не против истины, а как раз во имя истины восстает против ее искажений.
Так и неверие евреев является часто лишь плодом тех искаженных представлений о христианстве, которые создаются дурным примером христиан.
Но сейчас речь идет не о христианах, которые могут быть весьма различными, а о Христе. Является ли Он истинным Мессией?
Обратимся к пророкам. Разве не исполнились их предсказания в жизни Иисуса Христа?
Профессор Харьковского университета Шилтов в одной из своих книг проводит такую мысль: „Если бы в X веке кто-либо предсказал, что в конце XIX века родится на острове Корсика офицер, который станет императором Франции, затем завоюет полмира, в снегах России погубит половину своей армии и окончит жизнь на острове Св. Елены, то кто не узнал бы этого героя в исторической личности Наполеона Бонапарта?“
Между тем о Мессии предсказано гораздо больше, и только нежелание верить может так ослепить очи, что они потеряют способность видеть факты. Был момент в моей жизни, когда и я усомнился в самом историческом существовании Иисуса Христа, но не потому что не знал этого факта (ведь я изучал тогда в университете историю), а потому что хотел, чтобы этого факта не было; ибо, если этот факт был, думал я тогда, то он обязывает меня признать Евангелие и все его нравственные требования. Такое сомнение вытекало у меня тогда из недобросовестной веры.
Напомню некоторые основные пророчества о Мессии, подтвердившиеся в жизни Иисуса Христа.