Культ богов-царей нашел свое распространение и в императорском Риме. Уже начиная с Юлия Цезаря императоры требовали, чтобы их рассматривали как божественные существа. Впрочем считалось, что еще задолго до установления империи римлянами управляли если не стопроцентные боги, то герои-полубоги. Некоторые из них совершали подвиги под стать тем, которые впоследствии евангелиями были приписаны Христу. Так, например, один из основателей Рима Ромул на глазах у одного сенатора сначала внезапно исчез, а потом тут же поднялся на небо, где вполне зримо занял свое место среди богов. Тем не менее известное постоянство институт богов-царей приобрел лишь в императорскую эпоху. Богами оказывались не только такие личности, как Цезарь и Август, но и полусумасшедшие Калигула и Клавдий, кровопийца Тиберий, не менее кровавый Нерон и подобные им выродки. Для анализа нашей темы здесь, однако, более важен сам принцип, чем реальные формы его воплощения. Человек оказывался богом, его миссия была связана с задачей «спасения» людей. Само его появление на свет означало «благую весть» (евангелие) для всех.
Вырабатывалась и та терминология, которая в дальнейшем была канонизирована христианством. В надписи, запечатлевшей предписание властей об установлении праздника дня рождения императора Августа (9 г. до н. э.), мы читаем: «День этот придал всему миру новый вид; мир был бы обречен на гибель, если бы в лице родившегося ныне не воссияло общее счастье для всех людей… Провидение, царящее над миром… послало его нам и грядущим поколениям как спасителя… День рождения этого бога был для всего мира началом евангелий, исходивших от него, с его рождения должно начинать новое времяисчисление»[154]. Если даже отбросить шелуху славословия, порожденную придворным и чиновным пресмыкательством, то все же остается факт употребления в отношении к человеку таких словесно-молитвенных форм, которые в скором будущем стали применяться христианством в отношении к Иисусу Христу. Напомним, что в евангелиях последний именуется царем иудейским, речь идет, таким образом, о царе-боге.
Приведенные нами примеры из истории культа царей-спасителей относятся к реальным историческим личностям, лишь возведенным религиозной фантазией в сан богов.
В еще большем числе случаев в роли царя-бога и мессии выступали не живые люди, а мифологические персонажи, пустые имена. В Египте спасителем людей был Серапис, он же Озирис; была здесь и богоматерь — Изида, которая, впрочем, одновременно считалась и супругой бога. В Малой Азии роль спасителя играл Аттис, богородицы — Кибела. У вавилонян такими богами считались Таммуз и Мардук. Оба они, как гласили мифы о них, умирали весной, а затем воскресали. По случаю их смерти происходили массовые траурные церемонии, сопровождавшиеся громким плачем толп богомольцев. У финикиян аналогичную роль играл Адонис, в Тире — Мелькарт. Близкие по содержанию мифы и культы зафиксированы в ряде малоазийских городов-государств.
Особенно большое распространение имел культ фригийского бога Аттиса. Любопытно, что еще в 54 году н. э. он был императором Клавдием зачислен в число официальных религий Римской империи, что нашло свое отражение в государственном календаре праздников. Аттис погибал в результате происков ревнивой богини Кибелы и воскресал на третий день после смерти. Неистовые траурные церемонии, начинавшиеся 22 марта, через три дня сменялись столь же необузданными торжествами по случаю воскресения бога. Обряды, связанные с этим культом, кстати сказать, весьма близко напоминают пасхальные обряды христианской церкви. Изображение Аттиса хоронили, потом в момент, соответствующий воскресению бога, в храме вдруг зажигался яркий свет, и гроб, в котором было похоронено изображение божества, в знак воскресения последнего открывался, после чего начиналось общее веселье. В Греции с мифами об Аттисе и соответствующими культами перекликался мифологический и культовый комплекс Диониса, в Египте — Озириса. В сознании людей эти, несомненно, мифологические персонажи обретали черты когда-то живших на Земле реальных существ.
Оппонент. Вот где еще одно слабое место в вашей концепции! Обожествление действительно жившего на Земле человека было в самом деле широко распространено в греко-римском мире, а с очеловечением божества дело, оказывается, значительно сложней. Поскольку это так, то факт превращения бога Христа в человека Иисуса выглядит единственным в своем роде и, следовательно, маловероятным.