Нельзя отказать этой концепции в стройности и своего рода логической завершенности. Беда только в том, что логика здесь не подкрепляется достаточно убедительным историческим анализом. Можно представить себе, что эволюция образа Христа шла именно таким способом и что в евангелиях постепенно наслаивались тексты в соответствии с указанной выше последовательностью «созревания» отдельных стадий. Но с тем же успехом можно предположить эволюцию и в обратном направлении. Исторический подход требует установления не столько того, что могло бы быть, сколько того, о чем можно сказать, что именно так оно и было.
В какой-то мере с концепцией Кармайкла перекликаются и высказывания известного немецко-протестантского богослова X. Тилике. В своей книге «Я верю», изданной в 1965 году, Тилике исходил из положения, что наличие в новозаветных произведениях большого количества противоречий и расхождений служит доказательством не несостоятельности этих произведений как исторических источников, а, наоборот, достоверности содержащихся в них сообщений об Иисусе. Различные люди по-разному воспринимают одни и те же факты. «Когда кто-нибудь, например, получает удар в лицо, у него шумит в ушах, а глаза видят пестрые кренделя… Один слышит шелест, другой — колокольный звон, один видит пляшущие искры, другой — радугу»[201]. Реальная же причина этих различных впечатлении одна, и она имела место в действительности. Есть, следовательно, реальное историческое ядро и в разнородных, противоречивых евангельских сообщениях об Иисусе. Но как можно надеяться выяснить сущность такого явления, о котором все источники говорят по-разному? Очевидно, лишь в таком плане: что-то было, а что именно, мы не знаем… Отметим здесь про себя, что такой подход присяжного богослова к вопросу об основных источниках христианского вероучения, как бы ни были благи его собственные намерения, режет под корень церковный догмат о богодухновенности священных книг. В самом деле, один из их авторов слышал звон, другой видел пляшущие искры… Прямо — по поговорке относительно человека, слышавшего звон, но не знающего, где он!
Помимо своей кабинетно-научной деятельности, Тилике занимается и широкой публичной пропагандой. Он выступил с циклом лекций в спортивном зале одного из крупнейших западногерманских стадионов, причем, как сообщает католический журнал «Хердер Кореспонденц», сумел изложить свою концепцию так, чтобы она стала понятна для каждого. Следует признать, что добиться этого современному богослову должно стоить немалых трудов; в печати все чаще появляются жалобы на то, что богословские теории стали в наше время чрезвычайно трудными для понимания не только «общины», но и студентов-теологов. И Тилике сумел победоносно справиться с этим препятствием в своей проповеднической деятельности. Что же он сказал собравшимся в спортивном зале?
Он отмежевался от евангельских легенд о чудесах. По его мнению, они были созданы лишь впоследствии как собрание иллюстраций (Bilderbuch) к тексту апостолической проповеди Иисуса, как демонстрация господнего могущества. Но это и не нужно было, так как чудеса не могут обосновать веру, вера живет не чудесами, а словом божиим. Надо, следовательно, представлять себе образ Христа по этому самому слову божию. Делалось это до сих пор, по мнению Тилике, неправильно; каждое новое поколение формировало образ Христа в свете своих собственных взглядов, исходя из современной ему «злобы дня».
Тилике жалуется, «что Иисус Христос на протяжении всей церковной истории постоянно переживает процесс все нового распятия; он все время подвергается ампутации с тем, чтобы быть втискиваемым в прокрустово ложе временных человеческих представлений; он постоянно исчезал в могиле понятий человеческой системы мышления, из которой опять восставал». Сказано красиво, но туманно. Допустим, что действительно образ Христа подвергался до сих пор такому жестокому обращению. Но вот пришел господин Тилике и вознамерился восстановить этот образ во всей его первозданной адекватности. Мы с нетерпением ждем реализации такого великого намерения. Но оно не осуществляется, ибо богослов ограничивается лишь констатацией того, что образ Христа до сих пор искажался, а как его следует представлять себе теперь, после исследований самого господина Тилике, он оставляет в тайне.