Некоторые евреи предубеждены не столько против Иисуса, сколько против крещения. Слишком болезненны их воспоминания о том времени, когда инквизиторы за бороды тащили евреев креститься под угрозой смерти. Слишком хорошо помнят они, что их праотцы, прочитав над своими детьми молитву, собственноручно перерезали им горло, чтобы только спасти таким образом от насильственного крещения. Слишком многие евреи, крестившись, отказывались потом от своего народа. Вполне естественно, что всё это отвратило многих от обряда крещения. Я знавал одну старую еврейку, которая была верной ученицей Христа, но не могла заставить себя произнести даже слово «крещение». Обычно она говорила лишь: «Мне предстоит ещё сделать ЭТО». Такого рода комплексы требуют к себе очень деликатного отношения. Долг любви выше долга крещения. Никогда не следует с этим спешить. Пусть семья сначала привыкнет к мысли об этом и поймёт смысл самого обряда. О нём не нужно много говорить. Мы свидетельствуем не таинству крещения, а Господу, давшему нам это таинство. Цель миссионера не в том, чтобы окрестить как можно больше евреев. Но в то время я думал иначе.
Я отправился принять крещение, оставив дома рыдающую жену и горюющую мать. Не могу сказать, в какую веру меня крестили. Произошло это в церкви Лютеранской Норвежской Миссии Израиля, глава которой, Файнштейн, принадлежал к Свободной Церкви. Сам обряд совершил брат Элисон, прежде англиканский пастор, оставивший эту церковь после того, как принял второе крещение уже взрослым. Тем не менее, он продолжал служить в Англиканской Миссии. Хаос стал обычным явлением в христианстве, ибо забыта последняя мольба Иисуса: «Да будут все едино» ( Иоан. 17:21). Мне было достаточно знать, что Элисон был верным учеником Иисуса, как и все другие, принимавшие участие в моём крещении. Вместе со мной были крещены ещё два еврея. Один из них, Блицштейн, был раньше коммунистом. Второй был очень забитый человек. Сам низенький, тщедушного сложения, он был женат на женщине в два раза крупнее его. Каждое воскресенье, когда он возвращался со службы, она его била. Несчастный продолжал ходить на молитвенные собрания и регулярно был избиваем. Помнится, после совершения обряда я посоветовал ему тщательно просушить перед печкой волосы, чтобы жена не догадалась о его крещении. Если бы это произошло, она, наверное, просто убила бы его.
Однажды поздно вечером, в воскресенье, когда Файнштейн уже лёг спать, он вдруг услышал стук в дверь и, открыв её, увидел нашего бедного брата с бледным, как полотно, лицом. Он спросил его, что случилось. Бедняга отвечал убитым голосом: «Мне не будет спасения. Сегодня моя жена колотила меня, как никогда - я больше не мог сдержаться и ударил её по лицу». У Файнштейна весело блестнули глаза и он сказал: «Ну, если уж ты понял, что тебе всё равно не будет спасения, отчего же ты не задал ей хорошую трёпку, чтобы она её долго помнила?».
Позднее и эта Ксантиппа крестилась, но не была крепка в вере. Наше крещение происходило в очень сердечной обстановке. Элисон, человек высокой духовности, предупредил нас: «Вы облачитесь в белые одежды, и ваш долг - сохранить их в чистоте». Файнштейн, как человек более приземлённый, сказал так: «Вы люди и, как все люди, всё равно не устоите перед грехом. Вам не удастся сохранить белыми свои одежды, но если только вы согрешите, сейчас же идите ко Христу, чтобы Он очистил вас». В ночь после крещения я не мог заснуть. В ту ночь я прочёл «Тайны креста», книгу, написанную японцем - христианином Тохойко Кагава, человеком, отдавшим на помощь бедным не только всё своё состояние, но и всю свою жизнь и все знания. Здание, в котором происходило моё крещение, ныне уже не храм. Коммунистические власти используют его для совершенно других целей. Мне делается грустно, когда я думаю о том, что уже много лет не имею возможности побывать в тех местах. Людовик Святой, король Франции, совершал ежегодное паломничество в деревенскую церковь Пуасси, где его крестили, и говорил: «Здесь я получил Корону Жизни, а в Реймсе - лишь королевскую корону, которая доставила мне столько забот и хлопот».