Вернувшись домой после крещения, я заметил в своей жене резкую перемену. В моё отсутствие она пересмотрела всю свою жизнь и сделала большой шаг вперёд. Она по-прежнему ходила со мной, когда хотела, на наши секулярные собрания, но всё больше и больше чувствовала себя там на месте. И вот как-то вечером, возвращаясь с такого собрания, она вдруг сказала: «Мне хочется прямо сейчас разбудить пастора и попросить его крестить меня и очистить от скверны!»
Вскоре после этого Элисон крестил и её. С тех пор ей пришлось перенести многое. Несколько лет она провела в тюрьме. Ей пришлось провести вдали от мужа столько же лет, сколько Иаков служил у Лавана, чтобы получить Рахиль. Все страдания и горести христиан были и её страданиями и горестями, но ей они казались кратковременными, потому что она любила.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ЕВРЕИ, СВИДЕТЕЛЬСТВОВАВШИЕ ХРИСТУ
КЛАРУЦА
Ко времени моего обращения в Бухаресте, Галаце, Яссах и других городах Румынии уже существовали небольшие группы евреев-христиан. Среди них были люди удивительно чистой и возвышенной души. В Бухаресте Англиканской Духовной Миссией руководил Его преподобие Дж. Аденей, священник, преисполненный глубочайшей веры и духом самопожертвования. Постепенно число евреев-христиан всё росло. Первой душой, завоёванной мною для Господа, была Клара или, как её все ласково называли, Кларуца - молоденькая девушка лет шестнадцати. Её прадедушка некогда был священником Греческой православной церкви; под влиянием иудаистского движения, зародившегося на Украине в начале прошлого столетия, он обратился в еврейскую веру. (Надо сказать, что подобное движение и по сей день существует среди крестьян, выходцев из адвентистов. Коренные румыны, эти крестьяне делают обрезание и молятся в синагогах с большим пылом, чем евреи, многие из которых, сказать по правде, исполняют свои религиозные обязанности без особого энтузиазма).
Этой девушке Богом положено было исправить ошибку прадеда путём принятия христианства. Но как только она стала посещать наши собрания, её родители начали её всячески преследовать. Они запретили ей встречаться с нами. И тогда она объявила голодную забастовку. Она заявила, что не примет пищи до тех пор, пока ей не позволят пойти повидаться с её братьями по вере. Голодала она три дня; на четвёртый её родители, увидев, как девушка ослабела, сказали ей, что она вольна идти, куда хочет. «Ничего подобного, - ответила она. - Я буду голодать и никуда не пойду, пока вы не согласитесь пойти со мной». После того, как она проголодала ещё день, её родители уступили ей и в этом, и с тех пор регулярно посещали вместе с ней наши религиозные собрания.
Кларуца была начинающей в вере, но и я, её духовный отец, тоже был ещё неофитом. Ещё не излечив себя, я начал лечить других. Это не могло не сказаться на моём поведении. Однажды, сидя за столом в нашем доме, Кларуца спросила: «Брат, вы покупаете лотерейные билеты?» В кармане у меня лежал лотерейный билет, и я уже давно мучился по этому поводу: какой-то внутренний голос говорил мне, что детям Божиим не следует играть в азартные игры, но в то же время перспектива выиграть большую сумму соблазняла меня чрезвычайно. Совесть моя была неспокойна. Но не успел я подумать, как мой язык сказал: «Нет» - в то время как следовало бы сказать «Да». Это была уже не первая моя ложь. Привычка лгать давно стала моей второй натурой и даже после обращения не раз играла со мной злые шутки. Как я хотел вернуть назад слова, слетевшие с моего языка! Но, увы, сказанного не воротишь! Никогда в жизни не жалел я о том, что промолчал, но как сожалел иногда о сказанном! Это наше золотое правило - держать язык за зубами. Человек, не старающийся говорить как можно меньше, не может считаться поистине обращённым. Гордость, а может быть, и страх - страх подорвать доверие этой девочки - удержали меня от немедленного признания в своей лжи. Но неделю спустя я почувствовал, что не могу молиться. Когда я опускался на колени, чтобы прочесть «Отче наш», я слышал голос, говоривший мне: «Лжец!».
Рассказывают, что когда римский полководец Тит, ставший впоследствии императором, осадил в 71 году н.э. Иерусалим и в городе начался голод, а затем и чума, раввин Йонахан Бен-Закаи, один из предводителей евреев, прорвался через вражескую оборону и направился к шатру Тита, где, упав перед полководцем на колени, сказал. «Господин, пощади этот город! Здесь так много женщин и невинных детей!» Тит ответил: «Ты лжёшь, старый раввин!» «В чём я солгал тебе?» - спросил удивлённый старик. «Первое же твоё слово было ложью Ты назвал меня господином. Но если я ваш господин, то почему вы не откроете ворота города и не примете меня с почётом и с цветами? Если я господин, то почему вы не подчиняетесь мне?