Страх исчез, страна была освобождена, и жители Сантарканджело вернулись в свои дома; вернулись и бежавшие в горы жители Ноэполи и Сенизы и других окрестных местечек. Теперь надо было отблагодарить князя за его услугу: в те далекие времена синьоры, как бы они ни были благородны и ни любили славу, как бы ни были охраняемы самой Мадонной, все же не желали ничего делать даром. Тогда обитатели всех селений, освобожденных благодаря смерти дракона, собрались, чтобы обсудить этот вопрос. Жители Ноэполи и Сенизы предложили отдать часть своих земель в феодальное владение князю; но жители Сантарканджело, которые и сейчас слывут скупыми и хитрыми, не пожелали отдать землю, а предложили другое.
— Дракон, — сказали они, — жил в реке, это было водяное чудовище. Пусть же князь возьмет реку и станет ее хозяином.
Их совет был принят: князю Колонна предложили Агри, и он согласился. Крестьяне Сантарканджело думали, что им удалось дешево заплатить и обмануть своего спасителя, но они плохо рассчитали. Воды Агри служили для орошения полей, и с тех пор пришлось платить за нее и князю и феодалам, его наследникам во все века. Так возникло рабство, которое сохранялось до середины прошлого столетия. Не знаю, существуют ли еще прямые потомки этого древнего паладина и хвастают ли еще они своими правами на воду. Один мой друг, Колонна, дирижер оркестра, который происходил от другой ветви князей из Стильяно и мог бы носить их титул, не знал даже, когда я много лет спустя говорил с ним об этом, где находится Стильяно, его феодальное владение, и тем более ничего не знал о драконе, принесшем славу его семье. Но крестьяне, которые долгие века платили за воду и которые до сих пор ходят на богомолье, чтобы взглянуть на рога чудовища, помнят и о драконе, и о Мадонне, и о князе.
То, что в этих местах были драконы в средние века (крестьяне и Джулия, рассказывавшие мне о них, говорили: «в далекие времена, больше ста лет назад, задолго до разбойников»), в этом нет ничего удивительного: не было бы удивительно даже, если бы они теперь появились перед испуганными взорами крестьянина. Все, действительно, возможно здесь, где старинные божества пастухов, ритуальные козел и ягненок, бегают каждый день по знакомым улицам, и нет никакой надежной границы между человеческим миром и таинственным миром животных и чудовищ.
Есть в Гальяно много необычных существ, обнаруживающих свою двойную природу. Женщина, крестьянка средних лет, замужняя, имеющая детей, в которой на первый взгляд не заметно было ничего особенного, была дочерью коровы. Так утверждали все в поселке, и крестьянка сама не отрицала этого. Все старики помнили ее мать-корову, которая следовала за ней повсюду, когда она была девочкой, звала ее своим мычанием и облизывала шершавым языком. Это, конечно, не исключало и того, что существовала также мать-женщина, которая теперь умерла, как много лет назад умерла мать-корова. Никто не находил в этой двойной природе и в двойном рождении никакого противоречия; и крестьянка, которую я сам знал, жила, как и ее обе матери, мирно и спокойно, несмотря на свое полузвериное происхождение.
Некоторые приписывают эту смесь человеческого и звериного только особым обстоятельствам. Сомнамбулы становятся волками, оборотнями, в которых уже нельзя отличить человека от зверя. Было несколько таких и в Гальяно; они выходили в зимние ночи, чтобы встречаться со своими братьями, настоящими волками.
— Они выходят ночью, — говорила мне Джулия, — сначала людьми, но потом становятся волками и собираются все вместе с настоящими волками вокруг источника. Нужно быть очень осторожным в час их возвращения домой. Когда они стучат в дверь первый раз, жена не должна открывать. Если откроет, то увидит мужа еще волком и тот ее пожрет и навсегда убежит в лес.
Когда постучат во второй раз, жена тоже не должна открывать, а то увидит мужа уже человеком, но с волчьей головой. Только когда постучат в дверь в третий раз, можно открыть — тогда превращение уже совершилось: волк исчез и появился прежний человек.