Это явно было мощное подкрепляющее доказательство в пользу Иисуса.
— Вы сказали, что это место спорное. Что же именно говорят о нем ученые?
— В науке сменились три подхода по отношению к этому отрывку. Ранние христиане по понятным соображениям считали его замечательной и бесспорно истинной характеристикой Иисуса и Его Воскресения. Затем, в эпоху Просвещения, подлинность всего этого фрагмента была поставлена под сомнение. Но в наши дни и иудейские, и христианские ученые на удивление единодушны в том, что в целом отрывок аутентичен, хотя в нем, возможно, есть более поздние вставки.
Я вскинул глаза.
— Вставки? Что это значит?
— Это значит, что раннехристианские переписчики дописали фразы, которых у иудейского писателя Иосифа Флавия быть не могло, — ответил Ямаучи.
Он указал на предложение из книги.
— Вот, например, в первой строке написано: «Появился к тому времени Иисус, мудрый человек». Христиане обычно так об Иисусе не говорили, а для Флавия это вполне нормально.
— А вот следующая фраза — «если можно назвать его человеком» — намекает на сверхчеловеческую сущность Иисуса, поэтому возможно, что эти слова были вставлены позже.
Я кивнул, давая ему понять, что пока поспеваю за ходом его мысли.
— Далее сказано: «…он совершал в самом деле необычайные поступки, наставник людей, которые благорасположены к истине. И привлек многих иудеев и также многих греков». Вполне совпадает с обычной лексикой Флавия и в целом выглядит достоверным. А следом идет недвусмысленное утверждение: «Это был мессия (Христос)». Похоже на вставку, потому что…
— Потому что, — перебил я, — в отрывке об Иакове Флавий говорит: «…называвшийся также Христос».
— Верно, — сказал Ямаучи. — Сомнительно, чтобы в одном месте Флавий сам напрямую называл Иисуса мессией, а в другом месте говорил, что мессией Его считали последователи.
Следующая часть «Свидетельства Флавия», в которой говорится о суде и распятии, а также о том, что последователи Иисуса по-прежнему любят его, не вызывает возражений и считается подлинной. Далее идет фраза: «Он и в самом деле появился на третий день, снова живой». Опять же, это явная декларация веры в Воскресение, и вряд ли эти слова написаны рукой Флавия. Итак, три фрагмента, видимо, вставлены в этот текст поздней.
— И каков же общий вывод? — спросил я.
— Вывод такой: «Свидетельство Флавия» действительно было написано Иосифом, за исключением трех вставок, о которых мы упомянули. И тем не менее, здесь содержится важная информация об Иисусе: Он создал церковь в Иерусалиме; Он был мудрым учителем, Который оставил после себя многих верных последователей, несмотря на то, что Он был распят при Пилате по наущению иудейских старейшин.
Да, это важные независимые подтверждения — но все-таки странно, почему Иосиф Флавий так скупо описывает столь значительную историческую фигуру I века. Насколько я знаю, некоторые скептики (например, философ Майкл Мартин (Michael Martin) из Бостонского университета) высказывают те же сомнения. Мартин пишет, что вообще не верит в существование Иисуса: «Если бы Иисус существовал, можно было бы предположить, что Иосиф Флавий… напишет о нем больше… Очень странно, что Флавий упоминает о нем лишь вскользь, в то время как другие мессианские личности и Иоанн Креститель описываются в подробностях»[32].
Я спросил Ямаучи, как он относится к заявлению Мартина. Он ответил неожиданно резко.
— Люди не раз пытались отрицать само существование Иисуса, но это дело безнадежное, — сказал он сердито. — Существуют неоспоримые доказательства существования Иисуса, и все эти умозрительные рассуждения попросту высосаны из пальца. Но я все-таки отвечу. Иосифа Флавия интересовали политические события и борьба против Рима, а Иоанн Креститель представлял большую политическую опасность, чем Иисус, и поэтому был для него интересней.
— Минуточку! — вскинулся я. — А разве некоторые ученые не утверждают, что Иисус был зелотом или, по меньшей мере, сочувствовал им?
Зелоты были своего рода революционерами I века и вели политическую борьбу с Римом.
32
Michael Martin, The Case against Christianity (Philadelphia: Temple Univ. Press, 1991), 49.