Бломберг слушал эту тираду очень внимательно, не упуская ни единого слова. Когда я закончил, он кивнул и твердо произнес:
— Именно.
И все же в вопросе о Евангелиях мне было ясно далеко не все. В частности, мне хотелось понять, к какому литературному жанру их следует относить.
— В книжных магазинах, в разделах биографической литературы, мы видим книги, написанные совсем не так, как Евангелия, — сказал я. — В наши дни автор, задумавший написать биографию, стремится выведать все подробности жизни своего героя. Но возьмем Марка — он ничего не сообщает нам о рождении Иисуса, да и о его юных годах говорит крайне мало. Все его внимание сосредоточено на трехлетнем периоде взрослой жизни Христа. А половина Евангелия посвящена событиям, непосредственно предшествовавшим последней неделе Его жизни, и собственно описанию этой недели. Как вы это объясните?
— Тут есть две причины, — сказал Бломберг и для убедительности выставил два пальца, — литературная и богословская. Литературное объяснение таково: в древности биографии писались именно таким образом. В те времена люди, в отличие от нас с вами, не считали нужным уделять равноценное внимание всем периодам жизни героя, описывать ее в строго хронологическом порядке или даже приводить дословные цитаты — достаточно было просто передать суть сказанного. У древних греков и иудеев не было даже символов, соответствующих нашим кавычкам. Они писали исторические летописи с одной-единственной целью — в назидание потомкам. Поэтому биографы подробно останавливались на тех событиях жизни своих героев, которые казались им важными, достойными примера, могли принести пользу читателям или придавали особую значимость историческому периоду.
— А богословское объяснение? — спросил я.
— Оно вытекает из моего последнего утверждения. Христиане полагают, что какими бы удивительными ни были жизнь Иисуса, Его учение и Его чудеса, все это имеет смысл лишь потому, что Иисус действительно умер и воскрес из мертвых, тем самым искупив и простив грехи человечества. Вот почему Марк, автор первого Евангелия, почти половину своего повествования посвящает событиям, приведшим к последней неделе жизни Иисуса, и непосредственному описанию этой недели, смерти Христа и Его Воскресения. Для древней литературы, — заключил Бломберг, — это совершенно логично, если учитывать значение Распятия.
Исследователи зачастую ссылаются не только на Евангелия, но и на так называемый «Q» (первая буква немецкого слова Quelle, что означает «источник»)[4]. Из-за сходства языковых средств и содержания традиционно считается, что Матфей и Лука основывали свои Евангелия на написанном ранее Евангелии Марка. Но ученые утверждают, что, помимо этого, Матфей и Лука черпали сведения из этого загадочного «Q» — сведения, которых нет в Евангелии от Марка.
— Что же такое «Q»? — спросил я Бломберга.
— Не более чем гипотеза, — ответил он, снова откидываясь на спинку стула. — За несколькими исключениями, речь идет лишь о нескольких высказываниях или проповедях Иисуса, которые прежде, возможно, составляли отдельный, самостоятельный документ. Видите ли, в те времена сборники высказываний почитаемых учителей представляли собой весьма популярный вид литературного творчества — ну, как сейчас выбирают лучшие песни из разных альбомов одного музыканта и выпускают диск «Золотые хиты». Возможно, «Q» — как раз что-то в этом духе. По крайней мере, есть такая гипотеза.
Но если этот «Q» существовал до Евангелий от Матфея и Луки, выходит, он содержал более ранние сведения об Иисусе — и мог бы обогатить нас новым знанием о Нем?
— Скажите, — попросил я, — если мы возьмем только ту информацию, которая якобы содержалась в «Q», какого Иисуса мы увидим?
Бломберг погладил бородку и устремил взгляд в потолок.
— Ну, — произнес он, поразмыслив, — скажем для начала, что «Q» — это сборник изречений. Следовательно, в нем не содержалось повествовательного материала, который помог бы нам более полно представить себе Иисуса. — Было видно, как тщательно он выбирает слова. — Но, в любом случае, Иисус известен нам чрезвычайно смелыми заявлениями о Себе — например, Он называл Себя воплощенной мудростью, Тем, Кому Бог доверил судить человечество, независимо от того, признает Его это человечество или отвергнет. Недавно в одной серьезной научной книге была высказана мысль, что если собрать воедино все высказывания из «Q» и проанализировать их, мы получим тот же образ Христа, что и из Евангелий, — образ Того, Кто делал о Себе столь смелые заявления.
4
Arthur G. Patzia, The Making of the New Testament (Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1995), 164.