А у тебя получается делать так, чтобы твой ребенок, жена, муж могли открыть тебе свою душу? Чтобы с тобой им было комфортно, чтобы вы стали близкими друзьями, перестав постоянно что-то друг другу доказывать? Ведь чем больше мы настаиваем на своей правоте, тем сильнее отталкиваем от себя других. Вспомним Христа. Он говорил, что прав? Нет. Он сказал: «Если вы думаете, что вы правы, — вот, воспользуйтесь этим и распните Меня. Я принимаю на Себя вашу неправоту. Вы хотите считать Меня плохим? Хорошо, пусть Я буду плохим».
Писание говорит нам страшную вещь: Христос — Бог Господь — согласился стать пруклятым. Ведь тех, кого распинали, непременно проклинали — распятые, как правило, были страшными преступниками. «Каким же плохим должен быть этот Человек, — говорили о Христе, — что Его осудили на распятие!» И Господь сказал в ответ: «Чтобы ваши души успокоились, чтобы вы перестали гневаться на Бога, перестали свирепствовать, злиться и желать мести, — возьмите, накажите, распните Меня!»
Потому мы и любим Христа, что Он не вызывает сопротивления. В отличие от тех, кто действует от Его имени. Это и я, учитель Закона Божия, и родители — все мы искажаем образ Христа. Это наша огромная ошибка. Вот, мы сидим тут с вами: я в красивой рясе, вы в красивой мирской одежде, все такие вежливые, улыбчивые, — но ведь и это немного показуха. Тут, в аудитории, мы все хорошие, но разве здесь проходит наша жизнь? В аудитории легко быть милым и любезным. Важно, чтобы дома дети видели вас такими же. Видели, что, несмотря на падения, вы поднимаетесь и просите прощения и снова идете вперед. И ведете себя не так, как гласит поговорка: «Мягко стелет, да жестко спать».
Есть такое выражение: «строить из себя святого». Но стоит такого человека узнать поближе, оказывается, что он именно из тех, кто «мягко стелет, да жестко спать». Иными словами, он не терпит никаких возражений.
Как один мальчик рассказывал мне про своего отца: «Если папа говорит что-то сделать, это нужно выполнить без разговоров. Почему, как — таких вопросов быть не должно. С ним нельзя построить диалог, нельзя ничего обсудить — он только стучит кулаком по столу, а если его не послушать, то получаешь тумаки. Поэтому в результате всегда все бывает так, как он сказал». Этот человек делает все для того, чтобы его сын, повзрослев, начал бить витрины магазинов, поджигать автомобили и чинить беспорядки в Афинах или каком-нибудь другом городе.
Помните, что творилось несколько лет назад на площади Конституции в Афинах? Молодые люди выворачивали плитку перед парламентом. Представляете, какой гнев, какая ярость бушевала в их душах, когда они крошили мрамор? И насколько им было плохо в родном доме, что они, выйдя на улицу, начали крушить все на своем пути!
Поэтому, называя себя христианами, давайте помнить о том, кто такие христиане. Христианин никого ни к чему не принуждает, кроме себя — по собственной воле и соразмерно собственным силам. Это значит, что он постится, но не заставляет поститься других, а говорит: «Постись, дитя мое, если хочешь; постись, как можешь и сколько можешь». Я не говорю о детях младшего школьного возраста — они едят то же, что и родители. А вот ребята постарше уже сами делают выбор, сами решают. Происходит так называемая интериоризация духовной жизни: человек не повторяет, не копирует чьи-то действия, а делает сознательный выбор, понимая, почему он поступает именно так.
Когда мне случается слышать от какого-нибудь ребенка, что он хороший, я всегда спрашиваю: «Почему ты так думаешь?» — «Я не хожу на футбольные матчи, отче. Я хороший!» И тогда я, вместо того чтобы молчаливо соглашаться, обязательно спрашиваю: «А почему ты не ходишь? Почему ты думаешь, что это плохо?» Другой подросток говорит мне: «Отче, я не встречаюсь с девушками. Я хороший!» И его я также спрашиваю: «А почему ты хороший, раз ни с кем не встречаешься? Ты это понимаешь?» Важно, чтобы ребенок понимал почему, понимал причину, а не «я видел, как другие делают, и потому решил делать то же самое».
Нужно вести сознательную духовную жизнь, понимая, почему ты поступаешь именно так. И тогда, с чем бы ни пришлось тебе столкнуться в дальнейшем, у тебя не возникнет желания сопротивляться, полемизировать и сердиться. Ведь ты будешь знать, почему сделал тот или иной выбор. Например, я выбрал Церковь и потому желаю поститься, желаю посещать богослужения, молиться — вот у меня и нет никакого внутреннего противостояния. Хочу и делаю. Никто меня не заставляет.
Надеюсь, вы понимаете: то, о чем сейчас мы говорим, дает возможность глубже заглянуть в себя и понять, что не все можно разделить на черное и белое. Многое из того, что мы привыкли считать поверхностным, неважным, — на деле глубже, чем кажется. Подумаем немного над тем, какова наша духовная жизнь, какие мы христиане, и христиане ли вообще? Я, например, могу задать себе такой вопрос. Кто-нибудь скажет: «Как ты, священник, можешь говорить такое? Ты — и не христианин?» Да, я христианин, священник по своему сану, но являюсь ли я таким христианином, каким хотел бы видеть меня Христос? Или Он скажет мне однажды: «Я не знаю тебя, ты никому обо Мне не напоминаешь. Люди смотрят на тебя и не думают обо Мне, а думают о чем-то другом».