Я не мог выразить свою радость словами. Михай сказал: "Отец, ты так много пережил. Я хотел бы знать, чему научился ты, пережив эти страдания?"
Я обнял его и сказал: "Михай, за все это время я почти забыл Библию. Но четыре вещи всегда были очевидными для меня: Есть Бог, Христос - это Наш Спаситель, есть вечная жизнь, а самое высшее - это любовь".
"Это все, что я хотел знать", - сказал мой сын. Позднее он рассказал мне, что решил изучать богословие.
В эту ночь я не мог заснуть в своей мягкой чистой постели. Я сел и раскрыл Библию. Я искал книгу пророка Даниила, которая всегда была моей любимой книгой. Но я не мог найти ее. Вместо этого, мой взгляд остановился на строке из 3-го Послания Иоанна: "Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине".
Подпольная работа продолжается
Весть о том, что я согласился прочитать ряд лекций в старом румынском университетском городе, была сразу же сообщена правительству. Заодно предупредили, что моей целью является, прикрывшись лекциями по христианской философии, дискредитировать марксизм и подстрекать к этому студентов. Рьяным доносчиком на сей раз выступил баптистский проповедник. Он сказал мне в лицо о том, что сделал.
Я не удивился, что он поступил таким образом. После моего освобождения я встречал многих его коллег-священников, пасторов и даже епископов, которые регулярно передавали информацию такого рода в министерство по делам религий. Обычно речь шла об отчетах о собственных прихожанах, и, большинстве случаев, духовенство стыдилось своих поступков и скорбело о них. Они говорили, что меньше всего заботились о собственной безопасности, скорее они намерены были сохранить свои церкви от закрытия. В каждом городе находились полицейские, уполномоченные министерством по делам религий, которые регулярно расспрашивали о поведении прихожан. Независимо от политических взглядов, они хотели знать, кто из прихожан часто причащается, кто из них пытался обратить людей ко Христу и какие грехи исповедовали некоторые из них. Тот, кто отказывался отвечать на подобные вопросы, сразу же увольнялся. Если не находилось подходящего служителя, который мог бы заменить уволенного, церковь закрывали. Это привело к тому, что в Румынии оказалось в то время четыре категории священнослужителей: те, которые сидели в тюрьме; те, которые под нажимом представляли отч"т, но старались сообщить как можно меньше; те, которые пожимали плечами, делая вид, что не знают, о чем идет речь, и те которые находили удовольствие в доносах. Существовали и другие священнослужители, которые не занимались информированием властей, но лишь немногие из них никогда не шли на компромисс с коммунизмом. Многие пастыри, исполнявшие свои обязанности и обладавшие чувством собственного достоинства, отказывались от коллаборационизма. Но это кончалось плохо для них, они весьма быстро теряли разрешение на проповедь. Но предатели - точно так же, как уличные девицы - наглостью добивались больших успехов, и к ним принадлежали также мои баптистские коллеги.
После этого предостережения официальный шпик по фамилии Ругояну сразу же начал слежку. В министерстве по делам религий также служили партийные работники. Некоторые из них были не заинтересованы в использовании своей власти, но другие старались ее проявлять для того, чтобы вытягивать из кармана священнослужителей "взнос за покровительство" им. Ругояну же был фанатиком, он переходил от церкви к церкви и неустанно шпионил за контрреволюционерами. Появился он собственной персоной и на моих лекциях.
На первом вечере в Клуже присутствовала одна группа студентов, приблизительно 50 человек, и несколько профессоров богословия. Поскольку Дарвин и его теория эволюции постоянно обсуждалась в лекциях по богослужению, я тоже попытался заговорить об этом. Я сказал, что новая прогрессивная социалистическая Румыния отвергает всю совокупность идей капитализма. И поэтому не странно ли, что английскому буржуа Чарльзу Дарвину делается исключение? Ругояну, готовый вот-вот выпрыгнуть, сидел в своем ряду и смотрел на меня. Я ответил на его взгляд и продолжал: "Сын врача хотел бы стать врачом, а сын композитора - музыкантом. Сын художника также стремится получить профессию художника. Я бы мог продолжать дальше в том же духе. Если вы верите, что вас создал Бог, то вы будете стараться быть похожими на него. Если вы, наоборот, предпочитаете думать, что произошли от обезьяны, то вы подвергаетесь опасности превратиться в животное".
Я начал свои лекции в понедельник. Во вторник число слушателей удвоилось. А в конце недели на меня уже были устремлены свыше тысячи пар глаз. Казалось, что весь университет столпился в соборе. Я знал, что у многих из них была страстная потребность услышать правду, но они боялись последствий этой правды. Поэтому я рассказал им одну историю и дал совет, полученный мною от одного пастора, которого убили за веру национал-социалисты. Он сказал мне: "Принесите свое тело в жертву Богу, когда вы отдаете его тем, кто хочет избивать вас и издеваться над вами. Когда Иисус узнал, что Ему предстояло распятие, Он сказал: "Кончилось, пришел час!" Его время было временем страданий, но для Него это было также радостью, умереть за спасение человечества. Мы также должны рассматривать свои страдания, как задание, которое поручил нам Бог. Апостол Павел писал в Послании к Римлянам: "Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божьим, представьте тела ваши в жертву живую, священную, благоугодную Богу, для разумного служения вашего..."
Я смотрел на молчаливое собрание. На какой-то миг мне показалось, будто я снова стоял в церкви во время войны, когда жестокие парни из Железной Гвардии один за другим со своими револьверами, входили в церковь. Воздух был пронизан опасностью. И не только в том месте, где Ругояну делал свои записи.
Я продолжал: "Не дайте застать себя врасплох из-за переживаемых страданий. Думайте об этом чаще. Познайте духом добродетели Христа и его святых. Пастор, о котором я только что говорил, мой учитель, он умер за веру. Он дал мне рецепт одной настойки от страданий. Я хочу дать вам этот рецепт".