5. Слова, слитые друг с другом, а также написанные слитно с предлогами, частицами, союзами, пишутся раздельно в соответствии с современным написанием.
6. С прописной буквы пишутся имена собственные, а также наименования Бога Отца, Христа, Богородицы, Святого Духа, наиболее часто встречающиеся в православном обиходе. При этом число слов, пишущихся с прописной буквы, сведено к минимуму.
Тексты
Г‹осподи› Б‹лагослови› Во имя Отца и Сына и Святаго Духа Христос воскрес Христос воскрес Христос воскрес
Возлюбленные вы мои детушки и други вы мои сердечные, прошу вас обратить внимание свое со усердием во глаголы уст моих, и что я вам при сем первом пункте хочу объявить, что я истинный отец ваш искупитель сими цветами себя украшал. До восприятия налитой мне Отцем моим Небесным чаши высокопремудрого и сладчайшего пития, до восшествия на крестный престол и до воспринятая на главу свою огненной короны послал я детушкам своим сильныя обороны, чтобы их вовсе не склевали вороны. А я сам себя не жалел, а детушек своих все лелел, не словами и языком за них отвечал, а изнурением своея плоти и разным похождением и действительными страдами на своих ручушках качал.
А именно:
Во время своего странствования был я в Туле, и есть там монастырь В‹о›здвижения, и я входил на колокольню: одной рукой во все колокола звонил, а другою рукой изобранных своих детушек манил, в громогласную трубу трубил: «Вы подите, мои детушки, со всех четырех сторонушек ко мне на корабль, и я вам, искупитель, ей-ей буду рад, и подите вы, мои возлюбленные, на мой трубный глас, выходите из темного лесу от лютых змей, бегите вы, мои возлюбленные детушки, от своих отцов и матерей, от жен и от детей, а возьмите с собою только одне души, плачущия в теле вашем. А почто ты, человек, нейдешь на глас Сына Божия и не плачешь о грехах своих, который толико лет зовет тебя от утробы матери твоей телесной, и почто не ищешь душе своей Матери Небесной, которая воспитала бы душу твою благодатию Господнею и довела бы до жениха небесного, которыий берет за себя всю подселенную и возводит от земли на небо верную душу, где ликуют верные-праведные и лик преподобных и богоносцев, мучеников и мучениц, пророков и пророчиц, апостолов и учителей в царствии его небесном наслаждаются вечною радостию и неизреченною его красотою и умилительнаго гласа пением со восклицанием всего небесного хора?» И тако на мой жалостный глас и на колокольный звон некоторые из моих детушек стали от вечнаго сна пробуждаться и головы из гробов поднимать, изо дна моря наверх выплывать, из темного лесу выходить и ко мне стали приходить; а я имел нужду по селам и городам ходить, потому что не мог нигде головушки своей приклонить.
А ходил я в нищенском образе и часто переменял на себе платье, однажды не пивши, не емши, сидел трое суток в падежной яме, куда бросали всякую падаль. Да тогда же принесли к той яме не совсем убитую собаку и бросили прямо на меня и сверху кидали в нее каменьями и чуть мне в голову не попали. А я там, в яме, лежал под рогожкою и сам себе говорил: «Ну вот, не умела верно служить хозяину — так тебя и убили. А так и ты, моя Марфа[1129], не умеешь, видно, Богу Отцу своему Небесному верно служить — так лежи теперь вместе с собакой и терпи побои». Каменья, которыми метали на нее, попадали и в мои бока, но видно все сие Отцу моему угодно было возложить на меня, а я с радостию и любовию принял.
Еще был я во ржи десять суток: Богу молился, от труда сего утомился, прилег отдохнуть и уснул, когда же проснулся, то увидел, что возле меня лежит волк и на меня глядит. И я ему сказал: «Пошел ты, зверь, в свое место», — он и пошел.
Еще скажу: пас я овец и сам влез на древо, а волку сказал: «Стереги овец», — и на древе сидел, крестом бла‹го›словил на все четыреи стороны.
Еще проживал я в соломе двенадцать суток и все Богу молился, а на пропитание мое там было корка хлеба да кувшинчик воды, и ето я воду употреблял каждые сутки по одной ложке. А потом от сего великого труда перешел к божьему человеку — хотел себя на мало время успокоить. Но и тут на меня божьи же люди доказали, и хотят к етому хозяину идти с обыском. А я хозяину и сказал: «Завяжи меня в пеньковой сноп и пробежи с двора в поле и сделай след, и как они придут к етому снопу и станут его ворочить, то ты укажи им на след». Вдруг и пришли к хозяину с обыском: искали везде и напали на сноп, в коем я был завязан. Стали его ворочать и говорят хозяину: «Что ето у тебя за сноп какой большой?» А хозяин и говорит им: «Господа, подитет-ка сюда! Вот и след виден, где он бежал!» И они пошли тем следом, да и не нашли[1130].