Для него это была потеха, для меня - средство для выживания. Гальбоа наверняка все понимал, но ничего не говорил. Драться в детдоме приходилось часто. Я использовал показанные Финксом удары, постоянно повторяя их. У меня нет талантов, нет инфосети, разве что память очень хорошая.
Сегодня был обычный рабочий день. Когда я пришел в доки, подошел бригадир. Выглядел он нахмуренным. Да и все рабочие были мрачны и прервали свои разговоры, как только я появился.
- Привет, Анжи. Слушай и запоминай, - он опустил глаза, - Гальбоа попал под пламя из дюзы плазменного движка. Сгорела правая рука, сильно обожгло эту часть тела. Он больше не будет здесь работать. Сейчас тут инспекция ходит, осматривает все и что-то ищет. Тебе лучше не появляться, хотя бы некоторое время.
Для меня мир рухнул.
Как бог мог допустить такую несправедливость? Все, что я хотел, все, что имел, чего добился - все ушло. Не став слушать, переоделся и полез обратно через вентиляционный тоннель. Слез не было...странно. Когда вылезал в нашем секторе, меня поймала местная СБ. Оказывается, они прокрутили все видеозаписи в камерах доков. Фрагментов с доказательствами, что я работал с докерами, не было, а я молчал. Но факт проникновения в закрытый сектор - уже преступление. Когда следователь прекратил брызгать слюной и запугивать, я равнодушно посмотрел ему в глаза и ничего не ответил. Да что мне до его угроз? Тут пришел куратор Ваалси. После короткого разговора со следователем он обратился ко мне.
- Полгода без посещений города. Перемещаться только по территории детдома. Выйдешь дальше - лишим доступа в сеть до конца срока, - куратор был сух и не обратил на моё равнодушие никакого внимания.
- ...
- Вы довольны наказанием? - обратился Ваалси к следователю.
- Вполне. Будет уроком.
- Иди в детдом, - повернувшись, сказал мне куратор.
Придя в корпус, сразу лег в капсулу и уснул. Сон - лучшее лекарство.
Элиза читала досье на Анжи. Оказывается, мальчик все время подвергался нападкам со стороны сверстников. Вообще не играл в игрушки и игнорировал внимание группы детей к играм. Они, в большинстве своем, не говорили, только некоторые пытались с ним подружиться. На записях было видно, что в такие моменты Анжи говорит и очень хорошо. Его речь больше свойственна подростку лет двенадцати-четырнадцати, чем ребенку пяти лет. Дети тянулись к нему, он не был лидером, но его хотелось слушать. О сложных вещах он говорил так, чтобы ребенок мог его понять, часто прибегал к примерам, в целом, вел себя не по-детски. Записям было полтора года, по какой-то причине после смены группы он перестал говорить. Сегодня выяснилось, что он уже долгое время ходит в сектор космопорта. Он как обычно ничего не сказал, а куратор не стал ничего спрашивать по этому поводу. Элиза посчитала, что надо углубиться в исследование собранного материала, чтобы понять причину его неразговорчивости. Только так можно выработать план для социальной адаптации мальчика в дальнейшем. На этой ноте она отставила кружку с кофе и углубилась в материалы по делу.
Утро началось с небольшой драки. В тот момент, когда я вылез из кокона, подбежала вчерашняя троица и избивала меня, что есть сил ровно до сирены. Потом опять разговор с куратором. Теперь мне плюс два часа учебы, а им по четыре часа. Где справедливость, старик? Как только все вышли и стали расходиться, услышал очередные угрозы и подарил очередную улыбку. Все тело болело, и было очень обидно, что проиграл.
Ситуация требовала ответных действий. Нашел неразлучную троицу: они делали обход блока. Целый час ходил за ними и смотрел, как они выбивают деньги. По пути подобрал небольшой полимерный камень в коридоре, где ведутся строительные работы. Дождался, пока один отошел в туалет, и пошел за ним
- Боль за боль.
Ударил по голове, и парню рассекло кожу на затылке. Я долго, методично и целенаправленно пинал парня, пока не сработала сирена. Месяц болезненных воспоминаний ему теперь обеспечен.
Сегодня куратор был очень красноречив. Столько мата не каждый день и в доках услышишь. Но от того, что избил человека, стало немного легче.