Выбрать главу

ВАРВАРА МАЛАХИЕВА-МИРОВИЧ. ХРИЗАЛИДА: СТИХОТВОРЕНИЯ

РАННИЕ СТИХИ (1883–1915)

«Задумчиво стою у райского порога…»

Задумчиво стою у райского порога. Перешагнуть его нет сил. Как погляжу в лицо всеведущего Бога, Когда он спросит: «Как ты жил?»
[1883]

«Кончен день бесполезной тревоги…»

Кончен день бесполезной тревоги И ненужного миру труда, Отшумел, на житейской дороге Не оставив живого следа.
И в прошедшем так много их было, Не оправданных будущим дней… . Тщетно солнце доныне светило Над бесплодной душою моей.
[1887]

«Тихо плачут липы под дождем…»

Тихо плачут липы под дождем. Сладко пахнет белая гвоздика. А над ней по ставне за окном, Расцветая, вьется повилика.
Вот и ночь. Душиста и темна, Подошла неслышными шагами, Обняла уснувший мир она И кропит, кропит его слезами.
[1888–1889] [Дача под Киевом]

«Как тихо. Оливы сплетают…»

Как тихо. Оливы сплетают Серебряно-серый убор По склонам террас, что сбегают Ступенями желтыми с гор.
Как будто своею стеною Мою оградить тишину Им велено было судьбою, Пока здесь навек не усну.
Не слышно ни птиц щебетанья, Ни чистых мелодий цикад. Лишь ветер прилива дыханье Доносит в Забвения сад.
1896, Оспедалетти

«В серебре пушистом инея…»

В серебре пушистом инея На лесной опушке ель Смотрит в дали бледно-синие, Где взмелась уже метель.
Разыгралась, разметалась, Крылья к небу подняла, По дорогам разостлалась, С плачем к ели подошла.
«Жутко в поле ночку темную Коротать, царица Ель! Приголубь меня, бездомную, Бездорожную метель.
Пуховой лесной тропинкою Легче зайки я скользну, Ни одной сухой былинкою, Ни листком не шелохну.
Под сосною, под высокою Лягу в чаще отдыхать, Жутко в поле одинокою Меж сугробов ночевать».
Ель задумалась, качнулась, Путь-дорогу ей дала, А метель к земле пригнулась, По тропинке поползла.
Вьется тихая, несмелая, Плачет тонким голоском. Впереди поляна белая Расстилается ковром.
Как метель к ней подобралась, Сразу крылья развела, Разыгралась, разметалась, По верхам гулять пошла.
С визгом, с ревом, с завываньем Над вершинами кружит, Похоронными рыданьями В чаще эхо ей вторит.
Вся от ужаса шатается На лесной опушке ель, И над нею издевается С долгим хохотом метель.
[до 1898]

«Шевелится дождик под окном…»

Шевелится дождик под окном. Ночь темна. Что-то шепчут липы под дождем У окна. Голос ночи, жалобен и тих, Говорит: Отчего утрата дней былых Всё болит? Отчего оторванный цветок, Что упал С серебристой липы на песок, Не завял, Но, оторван, дышит и живет, И в тоске Милосердной смерти к утру ждет На песке?
1893, Имение Линдфорс в Черниговской губернии

«Я люблю полусон…»

Я люблю полусон, Полусвет, полумглу Освещенных окон. В полумгле, на полу — Зачарованный блеск, Нежный говор и плеск — Струй ночных дождевых. И дыханье живых Ароматных цветов У забытых гробниц. Улетающих птиц В небе жалобный крик. Недосказанность слов. В лицах тайны печать — И всё то, что язык Не умеет сказать…
[1897–1898] [Петербург]

Осенью

I. «Тихо шиповник коралловый…»

Тихо шиповник коралловый, Тихо роняет плоды В лоно туманно-опаловой, В лоно холодной воды.
Шепчутся ивы плакучие, Шепчутся в сонной тиши: Чьи это слезы горючие Так хороши?
Тихо камыш колыхается, Тихо засохший звенит: Кажется, лето кончается, Кажется, жизнь улетит?
Шепчутся травы поблекшие, Шепчутся: как же нам быть? Чем же нам лето усопшее, Чем воскресить?

II. «Золотясь и пламенно краснея…»

Золотясь и пламенно краснея, Смотрит лес в синеющую даль. Как тиха пустынная аллея! Как светла в ней осени печаль!
Словно реет в воздухе остывшем Воскресенья радостный обет И сердцам, безвременно отжившим, Говорит, что смерти больше нет.
[1897] [Петербург]

Жанна Аскуэ

Я Жанна Аскуэ, 26 лет от роду, не желаю смерти, но и не боюсь ее; умираю с твердостью, как обреченная Христу.

Из процессов об еретиках

Заря алеет над горами, Внизу шумит дубовый лес, И реет ласточка кругами В прохладе утренних небес.