Сбереги надежду на спасенье
Гибнущей души.
Будь со мной в земном моем томленье,
Не спеши.
ИЗ КНИГИ «ОГНЕННЫЕ СТУПЕНИ»
«Минуты как годы, часы как столетья…»
Минуты как годы, часы как столетья.
О светлом минувшем не стану жалеть я.
Не стану в грядущем жалеть ни о чем.
Кровавые раны горячим свинцом
Залью и сожгу до конца мою плоть.
А душу спасет и очистит Господь.
«Так близко, близко я к горнилу…»
Так близко, близко я к горнилу,
Где жизнь расплавится моя.
Но где же воля, где же сила
Принять крещение огня?
Боюсь ли той последней боли,
Где может дух сгореть, как плоть,
Но верю ль к ней ведущей воле,
Что ею правит сам Господь?
Иль, тайно плача и тоскуя
О том, кто дан был во плоти,
Его, как встарь, еще люблю я
И всё ищу к нему пути?
Но нет. Не прежнее мне снится
У запертых его дверей.
О дальнем, дальнем дух томится,
О свете родины своей.
Как девы притчи, мы [елеем]
Не напоили свет лампад
И в час полуночный не смеем
На брачный пир Христа принять.
И сердцу горестно и страшно,
Что той же самою рукой
Светильник вечною загашен,
Чьей был зажжен во тьме земной.
«Горят мои царства, и веси, и грады…»
Горят мои царства, и веси, и грады,
Последним великим пожаром объяты.
Назавтра уж нечему будет гореть,
Но радостно духу на пламя смотреть.
Сквозь смерть пролетая, он верит, он знает,
Что в пламени тленное только сгорает,
А крылья его и целы, и легки,
И слышат касание Божьей руки.
«Как бело, хмельно и метельно…»
М.В.Ш.
Как бело, хмельно и метельно
Металась ночь вокруг меня,
Когда бродила я бесцельно
У освещенного окна.
Какой зловещею звездою
Сквозь иней твой огонь сиял,
Как будто новою бедою
Моим скитаньям угрожал.
Но что б могло еще случиться
Страшнее на путях моих,
Чем с этой вьюгой мне кружиться
У запертых дверей твоих?
«Огонь пылал — и догорел…»
Огонь пылал — и догорел.
Любовь цвела — и отцвела.
Болела жизнь — и умерла —
Таков ущербный твой удел
На этом свете — пленный дух.
Покинь же свой сгоревший прах
И на стремительных крылах
Пересеки земной свой круг…
«В круговорот времен, в пределы тварной жизни…»
В круговорот времен, в пределы тварной жизни
Какою силой дух мой вовлечен?
Или своей лишь волею капризной
И жаждой бытия он в мире воплощен?
И, посвятясь в законы воплощенья
И чуждость их и ужас их познав,
Спешит страданий огненным крещеньем
Вернуть удел своих сыновних прав.
«Остудим горячее, злое…»
Остудим горячее, злое,
Больное свое житие
И в лоне святого покоя
Обрящем спасенье свое.
Как в бурных волнах отразиться
Не может небес глубина,
Так сердце не может молиться,
Когда в нем бушует волна,
И ангельских хоров не слышит,
И звездных не ловит лучей,
И в диком смятеньи колышет
Бездумные лики страстей.
«Как серный дождь на гибнущий Содом…»
Как серный дождь на гибнущий Содом,
На сердце сходят злые предвещанья,
И вкруг всё дышит похотью и злом,
И меркнут прошлого святые упованья.
Как риза ветхая, добро едва-едва
Истлевший труп лукаво прикрывает.
Звонят колокола. Звучат еще слова,
Но жизнь, живая жизнь, во прахе истлевает.
«Я молча руки простираю…»
Я молча руки простираю
К Тебе в подземной темноте.
Приди, хоть я Тебя не знаю,
Забыла в грешной суете.
Приди, да будет Твоя воля,
Каким Ты ни придешь путем —
Небесной радости лучом
Или огнем предсмертной боли.
«Узел, узел, узелок…»
Узел, узел, узелок,
Мне тебя не развязать.
Но я знаю, может рок
Меч булатный взять.
Размахнется с высоты
Сталью острия,
И разрублен будешь ты,
А с тобой и я.
«Шире, шире, сердце, раздавайся…»
Се жених грядет во полунощи.
Шире, шире, сердце, раздавайся,
Глубже ройся в грудь мою, недуг,
По крутым ступеням подымайся,
Не скудея верой, слабый дух.