Всё триедино во Вселенной,
Как триедин ее Господь
Как Бог, рождающий нетленно,
Как Сын распятый, погребенный,
Как Дух, животворящий плоть.
За чудом каждого явленья
Тройное скрыто единство:
Его предвечное рожденье,
Его распятье, погребенье
И воскресенья торжество.
«Кораблик белый…»
А.В. Романовой
Кораблик белый
Средь темных вод
Поник несмелый
И бури ждет.
К пристаням дальним
Спешат корабли.
Кораблик печальный
Стоит на мели.
Но скоро, скоро
Вихрь налетит,
В открытое море
Его умчит.
Кораблик милый,
Пусть даст тебе Бог
Новые силы
Для новых тревог,
Для странствий дальних
Безвестных путей
И для печальных
Новых мелей.
Вечерний благовест
Первый колокол — во имя Господне.
Медом и елеем напоил он закат.
Второй — за тех, что в преисподней
В неугасимой смоле кипят.
Третий колокол тем, что отдали
За грех мира душу и плоть,
Обагрились их кровью медвяные дали.
Прими их жертву, Господь!
«Тихой благовест с морей былого…»
Тихой благовест с морей былого
Недоснившийся приносит сон.
Сердце плачет, сердце просит снова
Услыхать навек замолкший звон.
Все цветы, не знавшие расцвета,
Все надежды, спящие в гробах,
Все укоры песни недопетой
И сердца, что ныне стали прах,
Тихий благовест по морю слез приносит
С недостижно дальних берегов.
Сердце плачет и в безумьи просит
Прежних мук, невозвратимых снов.
«Милый друг, мне жизнь не полюбить…»
Милый друг, мне жизнь не полюбить,
Но люблю я жизни отраженье.
И мила мне золотая нить
Меж земным и неземным свершеньем.
И дворец, что в зеркале пруда
Опрокинул ясные колонны,
Пусть не будет нашим никогда,
Тяжесть царской знаем мы короны.
На престол тобой возведена,
Я тебя венцом моим венчаю.
Милый друг, земная жизнь темна,
Но светла над нею жизнь иная.
Убаюкай зыбь души моей,
Тайну неба пусть она лелеет,
Пусть святая нить любви твоей
Между мной и небом не слабеет.
«Как вожделенна страна познания…»
Как вожделенна страна познания,
Как многозвездно она светла,
Ее сокровищам нет названия,
Ее обителям нет числа.
Как беспощадна страна познания,
Ее пути — огонь и кровь,
Ее закон — самосжигание,
И дышит смертью в ней любовь.
И как чудотворна страна познания,
В ней прах и пепел встает живым
И улетает, как ветра дыхание,
Что звали мы жизнью и сердцем своим.
«Запушил мое окошко…»
Запушил мое окошко
Пух сквозного серебра.
Где была в саду дорожка,
Стала белая гора.
Рыжий кот, глаза сощеля,
Тянет песню у огня.
Улеглись мои метели.
Тихо в сердце у меня.
Золотой глазок лампады
Зеленеет сквозь стекло.
Ничего мне здесь не надо,
Мир всему, что отошло.
«Всё бред и сон. Душа сломалась…»
Всё бред и сон. Душа сломалась
И тяжко мечется во сне.
И это было иль казалось,
Что сердце в саван облекалось,
Что эшафот воздвигнут мне?
И это не было иль было,
Что властно руку палача
Твоя рука остановила,
И тьма, бледнея, отступила,
И жизни вспыхнула свеча.
И снова бури задувают
Дыханье робкое свечи,
Где сон, где явь — душа не знает,
Душа во тьме не различает,
Где Ты, где Бог, где палачи.
«Тяжела работа Господня…»
Тяжела работа Господня,
И молот Его тяжел.
Но день, где грозное имя «сегодня»,
Милостью Божьей прошел.
Если мы его пережили,
Нам жизнь еще суждена,
Но, помни, о, друг, мы еще не испили
Гефсиманской чаши до дна.
«Ты дал нам белые одежды…»
Ты дал нам белые одежды,
Крестил водою и огнем,
Твои нетленные надежды
На сердце выжжены моем.
Зачем же взор склоняет долу
Моя причастница-душа
И у Господнего престола
Безмолвно никнет, чуть дыша?
О, Боже, в день преображенья
Ты дал узреть ей горний свет,
Но в мире дольнего свершенья
Ей части нет.
«Чужой души таинственный порыв…»
Полоски бледные зари
Как след недавнего недуга
И знак, что мы с тобой внутри
Неразмыкаемого круга.