И в этот момент в квартире гаснет свет.
КИРСАНОВ. Что за черт! Опять?
БАЗАРИН (уверенно). Пробки перегорели. Говорил я вам, что не надо этот подозрительный самовар включать...
КИРСАНОВ. Да при чем здесь самовар?.. Подождите, я сейчас пойду посмотрю... Ч-черт, понаставили стульев...
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Нет, это не пробки перегорели. Это опять у нас фаза пропала.
БАЗАРИН (с недоумением). Куда пропала? Фаза? Какая фаза?
Слышны какие-то шумы и неясные голоса с лестницы (из-за кулис справа), голос Кирсанова: «А в том крыле? Что?.. Понятно... Ну и что мы теперь будем делать?..» Базарин, подобравшись в темноте к окну, отдергивает штору. За окном падает крупный снег, там очень светло: отсветы уличных фонарей, низкое светлое небо, в огромном доме напротив — множество разноцветно освещенных окон.
КИРСАНОВ (появляется из прихожей справа). Поздравляю! По всей лестнице света нет. И по всему дому, кажется...
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Ну, по крайней мере, не так обидно. Фаза опять пропала?
КИРСАНОВ. Она, подлая... (Подходит к окну.) Живут же люди, горюшка не знают! (Зое Сергеевне.) Лапа, а где у нас были свечки?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. По-моему, мы их на дачу увезли...
КИРСАНОВ. Ну вот! За каким же дьяволом? Это просто поразительно — никогда в доме ни черта не найдешь, когда надо!..
БАЗАРИН. Станислав, побойся бога. Зачем тебе сейчас свечи? Второй час уже, спать пора... (Спохватывается.) Тьфу ты, в самом деле! У меня же в холодильнике суп, на три дня сварено. И голубцы! Теперь, конечно, все прокиснет...
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Ничего у вас не прокиснет, Олег Кузьмич, вынесите на балкон, и все дела.
КИРСАНОВ (от бюро, с торжеством). Вот они! Видала? Вот они, голубчики... (Передразнивает.) «На дачу, на дачу...»
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Ой, а где же они были?
КИРСАНОВ. В бюро они у меня были. В бюро! Очень хорошее место для свечей. Интересно, как бы ты без меня существовала в этом мире?.. Где спички?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. А в бюро их у тебя нет? Замечательное место для спичек...
КИРСАНОВ (укрепляет свечи в канделябрах на бюро и расставляет по столу). Ладно, ладно, лапа, сходи на кухню, все равно стоишь...
БАЗАРИН (чиркает спичкой, свечи загораются одна за другой). Да на кой ляд вам это понадобилось, в самом деле? Спать давно пора...
КИРСАНОВ. Ну куда тебе спать, ты же сейчас человек одинокий и даже в значительной степени холостой... Сиди, пей чай, наслаждайся беседой с умными людьми...
Из-за кулис справа появляется длинная черная фигура — рослый человек в блестящем мокром плаще до пят с мокрым блестящим капюшоном.
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (зычно). Гражданин Кирсанов?
КИРСАНОВ (ошеломленно). Да... Я...
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Станислав Александрович?
КИРСАНОВ. Да! А в чем дело? Как вы сюда попали?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (зычно). Спецкомендатура Эс А! (Обыкновенным голосом.) У вас дверь приоткрыта, а звонок не работает. Паспорт ваш, будьте добры...
КИРСАНОВ. Какая еще комендатура? (Достает из бюро паспорт и протягивает Черному Человеку.) Какая может быть сейчас комендатура? Ночь на дворе!
Черный Человек берет паспорт, и тотчас же во лбу у него загорается электрический фонарь наподобие шахтерского. Внимательно перелистав паспорт, он молча возвращает его Кирсанову, а сам распахивает большой черный дипломат и, держа на весу, некоторое время роется в нем.
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Распишитесь... Вот здесь...
КИРСАНОВ (расписываясь). А в чем, собственно, дело? Вы можете толком мне объяснить — что, куда, откуда? Войну, что ли, объявили?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (вручает Кирсанову какую-то бумажку). Получите.
КИРСАНОВ (смотрит в бумажку, но ничего не видит, света не хватает). Я ничего здесь не вижу! В чем дело? Вы что — объяснить не можете по-человечески?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Там все сказано. Будьте здоровы.