Фонарик его гаснет, а сам он как бы растворяется во тьме.
БАЗАРИН. Ну и дела!
КИРСАНОВ (раздраженно). Не вижу ни черта... Зоя! Где мои очки?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Дай сюда... (Отбирает у мужа бумажку и читает вслух.) «Богачи города Питера!..»
БАЗАРИН и КИРСАНОВ (одновременно). Что-о?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (после паузы). «Богачи города Питера! Все богачи города Питера и окрестностей должны явиться сегодня, двенадцатого января, к восьми часам утра на площадь перед СКК имени Ленина. Иметь с собой документы, сберегательные книжки и одну смену белья. Наличные деньги, драгоценности и валюту оставить дома в отдельном пакете с надлежащей описью. Богачи, не подчинившиеся данному распоряжению, будут репрессированы. Лица, самовольно проникшие в оставленные богачами квартиры, будут репрессированы на месте. Председатель-комендант спецкомендатуры Эс А»... Подписи нет, какая-то печать. Господи, что это значит?
БАЗАРИН. Это значит, что документы надо сразу же спрашивать, вот что! Извините... (Осторожно берет бумажку из рук Зои Сергеевны.) Печать!.. Я вам такую печать из школьной резинки за десять минут сварганю... (Переворачивает бумажку.) Так... Кирсанову Станиславу Александровичу... адрес... Правильный адрес... Ну и как прикажете это понимать?
КИРСАНОВ (нервно). Дай сюда... (Он уже нашел и нацепил очки.) Не понимаю, что это может означать — Эс А? Советская Армия?
БАЗАРИН. Социалистическая Антарктида... Судорожная Аккредитация... Чушь это все собачья, и больше ничего! Двери надо за собой запирать как следует. Интересно, Зоя Сергеевна, как там ваша шубка в передней поживает? Я у вас там, помнится, шубку видел...
Зоя Сергеевна, подхватившись, выходит в прихожую.
КИРСАНОВ (озаренно). Эс А — это Штурмабтайлунг!
БАЗАРИН (непонимающе). Ну?
КИРСАНОВ. Штурмовые отряды! Эс А. Ну, помнишь — у Гитлера?
БАЗАРИН. При чем здесь Гитлер? Какой может быть Гитлер в наше время?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (возвратившись). Шуба цела... И вообще все как будто цело... Нет, это был никакой не жулик...
БАЗАРИН. А кто же тогда?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Откуда мне знать? А только это был не жулик и не шутник. Может быть, военный... или милиция... или органы...
БАЗАРИН. Удивительно знакомая рожа лица! Станислав, а? Тебе не показалось? По-моему, у тебя аспирант такой есть... как его... Моргунов... Моргачев... Ну, на Новый год у вас был, длинный такой, сутулый... Зоя Сергеевна!
Кирсанов, ничего не слыша, читает и перечитывает повестку, сдвинув к себе все канделябры.
КИРСАНОВ. Какой я им богач! Что они — совсем уже с ума посходили? Нашли богача, понимаете ли. Драгоценности им подавай... Валюту... Идиоты!
БАЗАРИН. Ты что? Серьезно все это воспринимаешь?
КИРСАНОВ. Замечательно интересное кино! А как ты мне еще прикажешь все это воспринимать? Является посреди ночи какой-то гестаповец, вручает, понимаете ли, повестку... явиться, понимаете ли, со сменой белья... Послушай, дай-ка я радио включу.
Он подбегает к бюро и включает репродуктор. Комната оглашается сухим мертвенным стуком метронома.
КИРСАНОВ. Ну вот, пожалуйста! А это как прикажете понимать?
БАЗАРИН. А что тут такого? Два часа ночи.
КИРСАНОВ. Ну и что же, что два часа ночи? Где это ты слышал, чтобы метроном по радио передавали в мирное время?
БАЗАРИН. А что, разве не полагается? Я, честно говоря, трансляцию и не включаю никогда...
КИРСАНОВ. Я, честно говоря, тоже никогда не включаю... Может быть, так оно и должно быть, но, когда я эту хренацию слышу, я сразу же блокаду вспоминаю... Ну его к черту! (Выключает репродуктор.) Испортили все-таки настроение, подонки... Так хорошо сидели...
БАЗАРИН. Зоя Сергеевна, можно, я еще одну штучку выкурю?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (рассеянно). Курите.
КИРСАНОВ. Дай-ка и мне, пожалуй, тоже...
БАЗАРИН (укоризненно). Станислав!
КИРСАНОВ. Ничего, ничего, давай... Сегодня можно. Гляди, как руки трясутся, смех и грех, ей-богу!
БАЗАРИН. Ты бы лучше корвалола выпил, чем закуривать.