Я засмеялся, Клоп поддержал.
— Чё хмыритесь, я бы на месте отца убил бы сразу, а не к лекарям.
— Так это не он меня, а отец. Клоп, а чего с этим? — я повёл головой в сторону корма.
— Легонько помяли, — понял меня раб.
— Что, так обгадишься? — спросил корм, поняв мой намёк.
— Да нет почему, только встать бы….
— Вы это, мужики, прекращайте, — произнёс Клоп. — Нам сдыхать вместе…, похоже.
Особо артачиться я не стал, но и с кормом не разговаривал больше. Клопа увели в этот же день. Корма на следующий. Меня ещё раз посещал шаман. Я так понял сотрясение и трещина ребра. Шаман поднял меня на ноги за два дня, и я тоже оказался в загоне, впрочем, ненадолго.
— Клоп, Чустам, Ларк, Хромой, Толикам, собирайте вещи, пойдёте со мной, — произнёс Жирный.
Я, конечно, ждал этого момента, но сердце всё равно упало в пятки. Тоска прямо сжала внутренности: «За что, боже? Ну, за что ты так! Сука».
Через десять минут, отведённых на сборы, нас, опустивших головы, вели в кузню. Там, во избежание попыток побега, на ноги наденут кандалы, которые снимут лишь перед ареной. Руки. Десять дней жизни. Десять последних дней жизни. Орки уважали воинов, поэтому в эти руки, мы не будем работать. Нас будут обхаживать, разумеется, в рамках нашего статуса. Мы, будем есть, сколько хотим, нам разрешат один раз воспользоваться рабыней, собственно и всё обхаживание.
Строй рабов равнодушно смотрел на нас. Каждый в этот момент думал: «Как хорошо, что не я». Я их понимал, конечно, но легче от этого не становилось.
Отдельная яма-землянка на пятерых в отдельной же локации, в смысле загоне, огороженном жердями. В загон выходить можно, за него — нет. Через трёхметровый проход — следующий загон, туда скоро прибудут наши соперники из других кланов. Выход за пределы огороженной территории запрещён. Компьютерная игра маму её…. Если заметят вне загона, можно остаток недолгих дней не только в кандалах провести, но ещё и прикованным к здоровенной чушке, а то и с рабским ошейником на цепи. Ну и палок не смотря на свой статус смертника напоследок получить.
Все попавшие в принципе были своими, кроме Чустама. Чустам — это давешний помятый корм не из наших.
— Таликам, а тебя за что? — спросил я безобиднейшего мужика.
— За надежду.
— Понятно, что ничего не понятно. Ты не мудри, прямо скажи.
— Историю рассказывал, как рабы победили хозяев, — объяснил Клоп.
— А-а-а, политический.
— Ты ведь не в деревне вырос Хромой? — посмотрел на меня Толикам.
— Чё ито?
— Знаешь много, думаешь не так как селяне.
— Так по акценту то не понятно, что я не местный? А у нас деревни образованные.
— Рассказал бы, а то всегда любопытно было, что за страна такая — Замухрынск? Недолго нам осталось, к чему теперь тайны?
— Не-е Толикам, пусть я останусь самым загадочным рабом, хоть в чём-то впереди всех.
— Эй! Воины! — раздалось с улицы. — Держите.
Клоп, гремя цепью, мелкими шажками вышел из землянки. Вернулся он со средних размеров котелком в одной руке и пачкой из пяти лепёшек.
— Пидрот сказал, что мы можем костёр на улице развести. Представляете? Даже травы на отвар дал.
— О-о-о, даже мясо есть, — произнёс Чустам, заглядывая в котелок.
Рассматривать кашу мы не стали, выйдя из ямы, уселись с котелками по привычке на бревне.
— Ларк!
Раб вздрогнул и инстинктивно сжал двумя руками горшок.
— Ты не торопись. Наслаждайся. Тут никто не заберёт. Мало будет — ещё наложишь. Сам. Сколько хочешь.
Наелись мы до состояния тюленей на лежбище.
— Хо-о-о, — вздохнул Клоп, — сейчас бы ещё отварчику.
— Да можно, но лень, — ответил Толикам. — Ларк, не разведёшь огонь?
— Я разведу, — неожиданно предложил Чустам.
Никто не стал возражать. Сладкая истома сытости клонила в сон.
— Как свиньи перед забоем, — решил пофилософствовать я. — Чтоб жирок нагуляли.
— Отстань Хромой, — ответил Клоп. — Дай насладиться.
— И ведём себя также, — подержал меня Толикам. — Наелись и поспать.
— А-а-а, ну так давайте, предлагайте выход, — лениво произнёс Клоп.
— Вон, корм его уже ищет.
Чустам разжёг огнивом огонь под котелком с водой и теперь отжимался.
— Тебе Клоп тоже не помешало бы, — предложил я.
— Почему только мне?
— А нас хоть затренируй, всё равно толку не будет.
— Ну почему? — возразил Толикам. — Меня, например, когда танцам учили, преподавали и боевой.