— А что ещё показала экспертиза? — осторожно спросил я.
— Метки, у тебя их несколько. Самая простая — метка заключённого, имя, возраст, совершённое преступление, ссылка на личное дело. Вторая осталась у тебя со времён службы, эту метку носили офицеры спецслужб, она даёт большие преимущества, но тут есть две странности. Первая: после переворота все офицеры, сохранившие лояльность прежней власти, оказались вычеркнуты из списков, их метка уже больше никак не помогала в работе. А твоя функционирует по-прежнему, видимо, какой-то очень серьёзный специалист сумел обмануть систему, не знаю, кто это, но я бы хотел с ним поговорить. Вторая странность: метка эта скрыта от обычного сканера, если не копать глубоко, то сканер показывает, что ты — капрал с таким же именем, эти изменения внести проще, скорее всего ты сам это сделал с помощью дежурного специалиста, опасаясь попасть в плен. И ещё…
Я весь обратился в слух, тем более, что говорил он очень тихо.
— Твоя нога, — выдал командующий. — Ты точно не помнишь, что с ней случилось?
— Согласно наложенной памяти, я попал в аварию на транспортном средстве. Но я знаю, что это не так.
— И я это знаю, а также могу сказать, что случилось с твоей ногой. Часть берцовой кости удалена, просто вырезана самым варварским образом, скорее всего, операцию делали в полевых условиях, и не роботы, а живые люди. Кость заменена дрянным пластиком, удивительно, как он не сломался от долгой ходьбы.
— Зачем?
— Версии могут быть разные, но медики сказали, что на ранение это не похоже. Единственный логичный вариант — тебе удаляли метку. Есть такие метки, что невозможно удалить, не повредив часть тела. Это что-то очень важное, гораздо важнее, чем то, что ты был офицером у повстанцев, хотя за это федералы запросто могли тебя расстрелять.
— И что мне делать теперь? — спросил я, голова уже пухла от знаний, вот только главного недоставало.
— Думаю, что мы тебе поверим, у нас сейчас нет возможности как следует всё разузнать, найти тех, кто сражался рядом с тобой, тех, кто помог сбежать во время бунта в тюрьме (сделать это без посторонней помощи невозможно), тех, кто заблокировал память и отправил на далёкую планету. Некоторое время ты отдохнёшь на базе, тебя подлечат, после чего с группой бойцов отправишься на задание.
— Какое?
— Я пока не придумал, но будь уверен, задание будет важным. Специалисту твоего уровня не пристало заниматься подкладыванием мин на сидение федералам.
На выходе мне вернули револьвер, а когда я поинтересовался судьбой автомата, сказали, что он сдан в арсенал, на базе нечего делать с боевым оружием, выдадут, когда отправлюсь на задание.
Поскольку я числился офицером, то жить мне полагалось не в общей казарме, а в довольно уютном номере, с кроватью, санузлом и обеденным столиком. Ещё имелось какое-то подобие телевизора, но я не сразу научился его включать, а на привычное прикосновение он отчего-то никак не отреагировал.
Но отдыхать мне долго не дали, скоро в дверь номера постучали, на пороге стоял невзрачного вида человек, назвавшийся Дригом, это был главный медик базы, который получил приказ оказать мне медицинскую помощь. Я немного растерялся, медики ведь должны были носить белый халат, а этот был в сером комбинезоне и больше походил на рабочего из автомастерской. Тем не менее, помощь мне требовалась, а потому я безропотно прошёл в операционную.
Мою многострадальную ногу закрепили в странного вида станке, я не мог видеть, что с ней делают, чему был очень рад. Анестезия тут была на высшем уровне, а потому я просто ничего не чувствовал. Врач по имени Дриг ковырялся в моей ноге с большим азартом, причём, делал это не руками, а каким-то странным приспособлением, стальной перчаткой, напоминающей тех самых медицинских пауков. Выходило, что у него теперь дюжина пальцев на одной руке, и все они действуют независимо друг от друга.
— Вы действительно не помните, как это произошло? — спросил он.
Я покачал головой.
— Думаю, это к лучшему, — он чем-то скрежетнул, потом дёрнул на себя. В одной из клешней «паука» оказалась странного вида палочка из чёрного пластика. Я с ужасом подумал, что это и была суррогатная кость. Стало быть, теперь у меня в ноге нет кости. — Пережить такое не каждому дано, и дело даже не в боли, хорошая анестезия поможет вам избавиться от физических неудобств, но само ощущение того, что из вашего тела вынули кость — неслабый стресс, я бы ни за что не дал согласие на такое.
Он взял в руки тонкий металлический стержень примерно той же длины и снова погрузился в работу. Говорить ему это не мешало.
— Кроме прочего, операцию делали… не топором, конечно, но чем-то, вроде того, я бы сказал, что это какой-то лазерный резак. Использовали то, что было под рукой.
— Я слышал про плазменную иглу, — вспомнил я.
— Может быть, это была и она, вот только тогда этот человек должен был иметь стальные нервы и отличный глазомер, иначе бы вы просто остались без ноги.
— А что вы делаете сейчас? — с опаской спросил я.
— Вы правда хотите это знать? — он хитро прищурился.
— Нет, — поспешно отмахнулся я. — не надо, это я так, сдуру спросил.
Доктор негромко рассмеялся.
— Сейчас я соединил верхнюю и нижнюю часть кости металлическим стержнем. Он пока будет заменять вам саму кость. Потом, точнее, прямо сейчас, будет запущен процесс формирования костной ткани вокруг него, настоящей костной ткани, а не пластикового заменителя.
— А когда я смогу встать? — спросил я, командующий говорил мне о каком-то задании, а тут выходит, что я почти инвалид.
— Встать, я полагаю, вы сможете уже послезавтра, ходить с тростью начнёте ещё через три дня, бегать, пусть и недалеко, сможете через сорок-пятьдесят дней, а полностью избавитесь от неприятных ощущений через полгода-год.
Я не стал уточнять, какой именно год он имеет в виду. Доктор закончил работу, после чего снял свою перчатку и небрежно бросил её поверх раны. Перчатка, впрочем, не стала лежать без дела, а начала проворно двигаться, судя по всему, штопала рану.
Когда всё было закончено, врач выдал мне баночку с обезболивающим и отпустил меня к себе. Для этого два робота-санитара (не андроиды, а просто стальные табуретки с множеством рук-манипуляторов) переложили меня в большое инвалидное кресло, нога моя была вставлена в непонятный металлический кожух, откуда торчали провода, трубки, по которым циркулировала какая-то жидкость, датчики с какими-то цифрами. Доктор велел ничего не трогать, сказал, что если не забывать пить таблетки, то неприятных ощущений не будет. Их и не было, я вообще не чувствовал, что у меня есть нога.
Кресло тоже было роботизировано, управлять им мысленно я научился не сразу, поэтому использовал маленький джойстик, который позволял креслу проворно выруливать по коридорам, не задевая проходивших мимо людей. Вот только номер мой находился двумя уровнями выше, а где здесь лифт, и есть ли он вообще, я понятия не имел. Нужно как-то подняться по лестнице. Тут оказалось, что я зря переживаю, здесь всё-таки развитая техническая цивилизация. У кресла при виде лестницы откуда-то отросли вполне серьёзные стальные ноги, целых четыре, с плоскими «копытами» на концах, которые тут же бодро потопали по ступеням вверх, а стоило мне оказаться на нужном уровне, как они так же быстро втянулись обратно, а дальше я снова поехал на колёсах.
По возвращению в номер меня ждал ужин. Кормили тут хорошо, даже слишком. Теперь я от вынужденного безделья точно наберу килограмм несколько. В глубоких бумажных тарелках был суп, жаркое из мяса неизвестного животного, что-то похожее на хлеб, но не хлеб, совсем другой вкус. К этому прилагалась минеральная вода без газа и небольшая бутылочка слабого алкогольного напитка, вкусом напоминающего вино.
Помимо вкуса, этот напиток удивил ещё и формой сосуда. Это была сильно вытянутая бутылка из материала, напоминающего фарфор, а поверхность была рифлёной, при этом сама бутылка извивалась зигзагом. Может, у меня с воображением что-то не так, но мне такая конструкция напоминала кишку. Впрочем, на вкусовых качествах это никак не сказалось, напиток был отменный, а спирт в нём почти не чувствовался. Офицерская пайка оказалась выше всяких похвал.
После такого ужина я слегка опьянел и уже совсем было собрался расслабиться на мягкой кровати, как мой покой тут же был нарушен самым бесцеремонным образом. Загорелся экран «телевизора», на нём тут же возникла физиономия молодого солдата.
— Господин капитан! — едва не заорал он. — Я рад снова приветствовать вас в наших рядах.
— Ээээм… я тоже рад, а с кем имею честь?
— Олсон. Капрал Олсон, я сражался под вашим командованием на Верроне. Мы космопорт держали несколько дней. Я почти до самого конца там был, только когда получил ранение, вы заставили меня эвакуироваться. Я был последним, кого удалось вывезти живым. И ещё вы.
Я подумал, что секретность на базе точно хромает. Впрочем, я ведь ходил по коридорам, а меня вполне могут знать в лицо. А может быть, с ним говорили местные контрразведчики.
— Олсон, — серьёзно сказал я. — Понимаете, в чём моя проблема. У меня нелады с памятью после ранения, так уж вышло, что битву эту я не помню, медики обещали помочь. Но пока безрезультатно. Не могли бы вы мне что-нибудь рассказать?
— Да, конечно, — он явно обрадовался возможности хоть чем-то помочь бывшему командиру. — Что вас интересует?
— Всё, с самого начала. Времени у меня много, — я постучал по железкам на ноге. — С удовольствием послушаю.
— Это было почти год назад, — начал он, погружаясь в воспоминания. — Батальон поначалу был вовсе и не батальоном, там и двух рот не набиралось, поэтому нас разбавили резервистами с планет, которые не подчинились Федерации. У нас было только два месяца на подготовку, вы тогда носились по лагерю, как бешеный, новичков учили день и ночь. Я не помню, когда я спал. Моя задача состояла в том, чтобы обучить их пользоваться тяжёлым оружием. Вы запретили им тратить время на изучение устава, строевую подготовку и прочие глупости. Только военное дело. Много было малограмотных, это было ужасно, приходилось им всё объяснять на пальцах. Но к концу обучения каждый из них мог воевать не хуже стариков, по крайней мере, мы так считали. А потом время вышло.