С этими словами она принялась за работу, я отметил редкий профессионализм, девушка отлично вжилась в роль. А попутно начал говорить:
— Порой, во имя великой цели, требуется жертва, порой, во имя неё гибнут люди. Но иногда требуется иная жертва, забвение, вечное прозябание в бездне, и только тогда, когда настанет конец всего, придётся восстать тем, кто ушёл от мира и поднять знамя, упавшее из рук живых, — выучить слова было нелегко, но я был уверен, что не ошибся.
Она оторвалась от своего занятия и подняла глаза.
— Всё совсем плохо? Что с Империей?
— Её больше нет, — сказал я, облегчённо вздохнув, она была вменяема, а маска умалишённой — это всего лишь маска. Я начал рассказывать всё, что знал, а она, как ни в чём не бывало, трудилась надо мной.
Оба процесса завершились одновременно, я достиг разрядки как раз на последних словах. Шумно сглотнув, она поднялась и сказала:
— Надо идти, у тебя есть, чем заплатить за меня хозяину?
— Могу выкупить тебя, всех остальных сотрудниц и даже его престарелую мать, — заверил я. — Идём.
Но ещё прежде, чем мы вышли, в каморку просунулась встревоженная физиономия Олсона.
— Олег, хозяин сказал, что вокруг дома какие-то люди трутся, такого раньше не было, он подозревает, что они прибыли за нами.
— Так и есть, — моряк-инвалид высунулся из-за спины капрала. — Так обычно полиция приходит, когда им кого-то брать нужно, а у меня только вы.
— Что предлагаешь? — спросил я, доставая револьвер.
— Идите через чёрный ход, там проход на тридцать шагов, как раз у них за спиной выйдете, только не шумите, тогда вас не заметят.
— Спасибо, — сказал я, проходя в дверь. — Кстати, Луизу я забираю, это тебе.
В руки хозяина упал увесистый кошелёк, сумма там была такая, что даже желания торговаться не возникало. Мы вышли там, где он и сказал, видимо, мужик привык к подобному. Слишком часто у него отирались местные уголовники, а он не мог позволить им попадаться при облаве, тем самым стимулируя их к посещению своего заведения.
Выход, как и было сказано, располагался на тёмной стороне улицы, мы вышли и, стараясь не шуметь, направились в сторону гостиницы, нужно забрать вещи, а потом сваливать, одновременно запрашивая помощь. И идти нужно не к морю, а в лес, там нас труднее найти, а подмога отыщет всех по меткам.
Вот только мы недооценили своих преследователей, в гостиницу нам удалось проникнуть, а обратно выйти уже не получилось, на пути встали четверо крепких мужиков с револьверами. Вообще, они нам были не соперники, вот только в этот раз их оружие было в руках, а наше покоилось на поясе.
— Стойте, господа, — проговорил один из них, высокий, худой и с длиннющими усами, глаз его было не видно из-под широких полей шляпы. — Вы задержаны по приказанию шерифа. Сейчас пройдёте с нами и чтобы без глупостей.
Я вздохнул. Совсем недавно один шериф меня уже задержал. Потом сильно об этом пожалел. Что теперь делать? Сейчас попробую всех поломать, только момент поймаю.
Но ловить момент не пришлось. Олсон стоял позади меня, его правая рука была скрыта от посторонних глаз, а потому он смог дотянуться до чехла с вещами из будущего. Там, помимо гранат и штурмовой винтовки с патронами, нашлись кое-какие спецсредства из арсенала местного ОМОНа. Что это было, я так и не понял, запомнился только резкий хлопок, ударивший по ушам не хуже молотка, да средней яркости вспышка. Что-то, вроде светошумовой гранаты, только направленного действия. А действие было не только направленным, но и необычайно мощным. Всех четверых в буквальном смысле размазало по стене, теперь они валялись без сознания, а из ушей текла кровь.
Вырваться из гостиницы это нам помогло, вот только и преследователи не думали про нас забывать. Та банда, что караулила нас в порту, теперь обкладывала гостиницу, собираясь устроить бой прямо в центре города. Интересно, это им шериф разрешил? Или вся история имеет куда более серьёзные причины? Например, работа агентов Федерации.
Первая перестрелка состоялась через минуту после нашего выхода. Тремя выстрелами мы снесли оцепление и прорвались на одну из боковых улиц. Помощь я уже вызвал, оставалось только не дать себя убить до прибытия.
А это было непросто. Мы отступали всё дальше, выходя на окраину. В нас стреляли, мы изредка огрызались. Число преследователей уменьшалось (у нас были очки ночного видения, оказавшиеся на тёмных улицах незаменимыми), но вот отставать они никак не хотели (бежали мы медленно, поскольку среди нас был я), продолжая класть своих.
В один прекрасный момент, когда до прибытия помощи оставалось всего минут пятнадцать, нас обложили. Просто окружили в небольшом дворе, откуда не было иного выхода. А хуже всего было то, что враги наши просекли (подозреваю, не самостоятельно), что мы видим в темноте и стали запускать осветительные ракеты. Вокруг сразу стало светло, а враги, не желая ждать (возможно, они знали, что время работает на нас) пошли на приступ.
Первую атаку мы отбили огнём из штурмовой винтовки, в результате чего окрестные дома полыхали ярким пламенем. Но враги продолжали атаковать пробираясь между пылающих стен. Пришлось нам взяться за гранаты. Три фугасных забросили как можно дальше, иначе было нельзя, мощность взрыва такова, что зона сплошного разрушения превышает дальность броска.
Так и вышло, горящие дома в одночасье перестали существовать, взрывная волна даже пламя погасила, засыпая нас тлеющими обломками. Спаслись мы за счёт того, что Кеннет догадался прикрыться сверху оторванной дощатой калиткой.
Когда в голове перестало звенеть, я откинул наш импровизированный щит. На первый взгляд, все мои были целы, если не считать нескольких царапин, контузии и закопчённых физиономий. Зато и врагов не стало, погибли даже те, кто держался в отдалении. Но так для них было даже лучше, поскольку вслед за фугасными я собирался атаковать зажигательными, каждая из которых равнялась напалмовому баку.
Мы помогли друг другу встать и направились вперёд. Помощь уже приближалась, уже была назначена точка высадки, до соприкосновения оставалась пара минут. В это время Кеннет, шедший впереди, вдруг остановился и начал оборачиваться. В руке он держал револьвер, а глаза его были точь-в-точь, как у Юрки Левина в самый первый день. Ствол револьвера целился в меня.
— Нет! — закричала Гера и бросилась наперерез.
Двигаться быстрее пули невозможно, но вот опередить палец, нажимающий на спуск, можно было попытаться. Гера успела закрыть собой меня, стрелял я, фактически из-за её плеча. Тяжёлая пуля превратила голову Кеннета в облако кровавых брызг, тело вздрогнуло и упало на пол, а Гера без чувств рухнула мне на руки, зажимая рану на животе.
Носильщик из меня был плохой, нога всё ещё давала о себе знать, поэтому раненую девушку подхватил на плечо Олсон. Мы побежали к точке высадки. Модуль, прибывший за нами, был без пилота, полностью автоматический. Маскировка делала его почти невидимым, днём такая штука выглядит, как теневое облачко, а ночью его вовсе невозможно разглядеть. Видимым он стал только тогда, когда рухнул с небес рядом с нами. Мы забрались на борт, а модуль так же резко взмыл на высоту нескольких километров.
Олсон раскрыл медицинский сундучок и выпустил оттуда уже знакомых пауков, можно было надеяться, что теперь девушка не умрёт, слишком она важна для нас. С другой стороны, выжить после попадания разрывной пули в живот было непросто, там, наверное, все кишки в клочья порваны.
— Кто бы мог подумать, что Кеннет окажется предателем, — с горечью проговорил Олсон, по-прежнему склоняясь над раненой Герой.
— Он не был предателем, — сказал я. — Это лаброс, его взяли под контроль.
— Лаброс? — задумчиво переспросил капрал.
— Да, лаброс, искусственно созданный убийца.
Теперь я лучше разбирался в вопросе и знал, что помимо запрета убивать, эта тварь подвержена ещё многим ограничениям. Например, взять под контроль она может только одного человека, притом, далеко не каждого. Как не смог тогда взять шерифа Клеменса и его чернокожего помощника. А вот Кеннет попался, пусть теперь покоится с миром.
— Что с ней, — спросил я.
— Олсон присмотрелся к роботу-врачу, отчего-то замершему в нерешительности, потом осторожно заглянул в рану, прикрытую обрывками платья. Потом он как-то странно покосился на меня, а чуть позже начал нервно хихикать.
— Олег… то есть, господин капитан, а вы её?..
— Что? — не понял я.
— Трахали?
— Да, немного, а что не так?
— Посмотрите, — он указал на рану.
Только тут я понял, где совсем недавно видел такое же выражение лица, не окаменевшее, лицевая мускулатура работала исправно, но при этом не выражала абсолютно никаких эмоций. Благородный робот-гуманист Шен-зи был таким. В ране я разглядел обрывки проводов, а из порванных сосудов в искусственной коже сочилась уже знакомая коричневая жидкость. Андроид.
— Не переживайте за меня, — сказала Гера, открыв глаза, — пятое поколение, не так сильна, но убить меня сложно. Могу функционировать даже с оторванными конечностями.
— А господин капитан вас… — начал было Олсон, но тут же заткнулся. Именно, капитан, а потому обсуждать его сексуальные пристрастия — это нарушение субординации.
— Да, он меня… — согласилась Гера, изобразив подобие улыбки. — И ему понравилось. Может быть, мы даже повторим.
Глава седьмая
После починки, помывки и переодевания, Гера стала выглядеть совсем иначе. Теперь это была женщина-воин, на лице застыло выражение, с которым солдаты идут в безнадёжную атаку. При всех своих недостатках, она, будучи роботом, умудрялась играть в человека.
Кроме неё, в кабинете был ещё командующий, которого она панибратски называла Старым Брайлем. Он, впрочем, не обижался, тем более, что у женщины-андроида были погоны подполковника.
— Итак, Шосс, вы утверждаете, что рядового Кеннета взял под контроль лаброс и заставил выстрелить в Геру?