Выбрать главу

Размяв плечи, я на всякий случай прикинул посох на весу. Если удастся, то пару черепов раскрою. Сгодится. Сначала дубиной самого рьяного по рогам, а там уж как придется.

Речной народ не сразу понял причину моей остановки и таких странных действий. В волнение они пришли лишь в тот момент, когда я стал прикидывать вес палки. Первым опомнился бородатый Ерсен. Он демонстративно сдернул с пояса нож, отдал его Котану и засеменил ко мне навстречу, чуть отставив руки в стороны.

— Ойбой, агай, нет бить, не биться, — говорил он громко, так чтобы я смог его услышать. — Кош келдин, кош келдин. Оте жаксы, кел.

Ерсен то и дело показывал на костер и как бы приглашал подойти ближе. Его друзья стояли спокойно и с интересом наблюдали.

Только когда бородатый коротышка оказался возле меня в двух шагах, не переставая повторять непонятные фразы, я допер, что он просто хочет пригласить меня к огню. И по его движениям, и по добродушной, немного заискивающей улыбке становилось понятно, что о драке в этой ситуации подумал только я один.

К огню меня буквально подтащили, чуть ли не за рукава. Кто-то из суетливой толпы постелил на камень небольшую подстилку из овечьей шкуры и пригласил жестами сесть на нее.

Я немного успокоился. Как все-таки нелепо и даже глупо! Подумал о людях плохо, был просто уверен, что меня непременно начнут грабить, правда, не имея на то никаких оснований. Хотя какие к чертям основания?! Вон какие рожи разбойничьи… еще и лыбятся! На самом деле они просто сгорали от любопытства. Тот факт, что при мне не было оружия, их, похоже, даже устраивал. Пестро одетая, галдящая ватага, больше смахивающая на старшую группу детсада, облепив меня со всех сторон, теребила ручонками мою одежду, понуждая принять приглашение.

С облегчением я присел на предложенное место, вытянув уставшие ноги. Когда расселись все остальные, то оказалось, что я возвышаюсь над ними на голову, хотя никто из них не сидел просто на земле. Каждый что-то подложил — моток веревки, плотно скрученный пучок соломы или свернутую накидку.

Они долго и шумно что-то обсуждали. В мою сторону то и дело обращались удивленные взоры. Ерсен, тот, что был самый низкорослый из всех, стал рисовать на песке какие-то знаки, поясняя каждый из них. Одним из последних он нарисовал пятиконечную звезду. Котан, тот, что первым со мной заговорил, вообще не отводил взгляда от пряжки на ремне.

Многие из команды одобрительно качали головами, явно соглашаясь с Ерсеном. Говорили они на своем языке, уж не знаю, на каком, но смысл сказанного я больше улавливал по эмоциям, которые демонстрировали собеседники. Увлеченный их разговором, я даже не заметил, как кто-то из команды достал из большого котла целую тушку, похоже, что кролика, и, разломив ее на несколько частей, стал раздавать. В котле варились еще шесть или семь таких тушек, так что всем должно было хватить.

Мне мясо дали одному из первых. Я не стал отказываться от угощения, видя, что эти люди настроены дружелюбно.

Они ели, говорили между собой, о чем-то спорили, смеялись. Один из наемников сбегал на лодку и принес оттуда большой кувшин. Правду сказать, после такого сытного ужина я надеялся, что в кувшине окажется вино. Увы, там было молоко. И причем не просто молоко, а какое-то странное, ужасно кислое. Прежде мне такой гадости пробовать не приходилось. Глядя на то, как я сморщился, отпив всего лишь глоток, вся веселая компания дружно засмеялась.

Отставив кувшин, я достал сигарету и потянулся было за веточкой из костра, как в одно мгновение все словно по команде замерли и уставились на меня. Я уже держал горящую ветку перед собой, но остановился, силясь понять причину того, почему они все так внезапно притихли.

Когда, наконец, понял, чего они ждали, то бросил ветку обратно и потянулся в карман за зажигалкой. Медленно, без резких движений достал дешевую китайскую одноразовую зажигалку и, продемонстрировав ее всем, спокойно щелкнул. Крошечный пьезокристалл выдавил из себя искру и зажег газ, выходящий из форсунки. Появившийся огонек вызвал просто бурю удивления и восторга. Хороший фокус для дикарей, но он исчерпает себя ровно тогда, когда в этой штуковине закончится газ.

Позже, когда уже совсем стемнело, и народ наконец угомонился, я прилег у костра и мгновенно уснул. Сон был очень тревожный, пестрый. Обрывки впечатлений смешивались, как в каком-то калейдоскопе: бешено прокручивались в каких-то немыслимых сочетаниях, высвечивая последние события. Мой собственный мозг ощущался как сухая поролоновая губка, которая только впитывает и впитывает. Голова воспринимала информацию, но не способна была дать хоть какую-то оценку всему увиденному и услышанному.