– Точно, – кивнула Мелани. – Все это крыло.
– Хотелось бы посмотреть, – призналась Кэндис. – Ни разу в жизни не была в ветеринарной клинике, да еще похожей на дворец.
– Чудо искусства, – сказала Мелани. – Ты бы на операционные полюбовалась!
– Бог мой, – вздохнул Кевин и обратил взор к небу. – Я попал в логово безумцев. Мы только-только прошли через чудовищные мучения, а они толкуют про экскурсию!
– Экскурсии не получится, – возразила ему Мелани, выбираясь из машины. – Кэндис, пошли. Уверена, твоя помощь мне пригодится. Кевин, если хотите, ждите здесь.
– С удовольствием, – буркнул Кевин. Но всего несколько секунд спустя и он вылез из машины и пустился вслед за робко шагавшими к входу женщинами.
Ожидая, сидя в машине, рассудил он, испереживаешься куда больше, чем, пусть и рискуя, вместе с остальными.
– Подождите, – окликнул он. И, пустившись бегом, в несколько шагов догнал своих спутниц.
– И чтобы я не слышала никаких жалоб, – предупредила Мелани.
– Не беспокойтесь, – сказал Кевин. Он чувствовал себя подростком, попавшим мамочке под горячую руку.
– По мне, никакие пакости нам не грозят, – чеканила на ходу Мелани. – Кабинет Бертрама Эдвардса находится в административной части здания, в такое время там пусто. И все же чтобы точно не вызвать никаких подозрений, как только войдем, сразу спускаемся в раздевалку. Вы, молодцы, облачаетесь в форму центра животных. Понятно? Разъясняю: в такую поздноту никто не рассчитывает встретить здесь случайных посетителей.
– Мысль, мне кажется, здравая, – сказала Кэндис.
– Договорились, – произнес в телефонную трубку Бертрам. В глаза бросился светящийся циферблат часов у кровати. Стрелка отсчитала четверть часа после полуночи. – Через пять минут встретимся у вас.
Он свесил ноги через край постели и раздвинул москитную сетку.
– Что случилось? – Триш, его жена, открыла глаза и приподнялась, опершись локтем о подушку.
– Так, мелкое занудство, – отмахнулся Бертрам. – Ложись спать! Я через полчасика вернусь.
Он затворил дверь в спальню и только после этого включил свет в комнатке для переодевания. Оделся быстро. Успокаивая Триш, сам Бертрам изрядно нервничал. Он не знал, что происходит, но понимал: творится нечто гадкое. Еще не было случая, чтобы Зигфрид звонил ему за полночь и просил прийти в контору.
На улице было светло как днем от поднявшейся на востоке полной луны. Небо покрывали серебристо-лиловые кучевые облака. Ночной воздух, тяжелый от влажности, был недвижим. Из джунглей, оглашая окрестности, почти непрерывно неслась какофония из жужжания, щебетания, нытья, время от времени прорезаемая истошными воплями. К этой музыке Бертрам за долгие годы настолько привык, что не обращал на нее внимания.
До здания муниципалитета было всего несколько сотен ярдов, и все же Бертрам отправился туда на машине. Так быстрее, а любопытство росло с каждой минутой. Заехав на стоянку, он заметил, как необычно оживлены всегда дремавшие солдаты, как они суетятся возле караулки, бряцая оружием. Стоило Бертраму выключить фары и выйти из машины, как он оказался под прицелом неспокойных глаз стражей порядка.
Шагая к зданию, Бертрам заметил свет, сочившийся из щелок в ставнях, закрывавших окна конторы управляющего Зоной на втором этаже. Поднявшись по лестнице, он миновал темную приемную, где обычно сидел Аурильо, и прошел к Зигфриду.
Управляющий сидел за столом, взгромоздив ноги на край столешницы. В здоровой руке он держал коньячную рюмку, плавно покачивая ее. Рядом в пальмовом кресле с такой же рюмкой сидел Камерон Макиверс, шеф службы безопасности. Освещалось помещение одной-единственной свечой – той, что стояла в черепе. В слабом мерцании свечи было много простора для густых теней, и казалось, будто многочисленные чучела животных подавали признаки жизни.
– Спасибо, что пришли в такой безбожный час, – выговорил Зигфрид с обычным немецким акцентом. – Плеснуть коньячку?
– А понадобится? – спросил Бертрам, придвигая еще одно пальмовое кресло поближе к столу.
– Это никогда не повредит, – усмехнулся Зигфрид.
Камерон взял коньяк со столика. Этот здоровенный шотландец, заросший бородой, из которой торчал красный нос картошкой, был расположен к выпивке любого сорта, хотя, понятное дело, предпочтение отдавал виски. Вручив Бертраму рюмку, он вновь уселся и занялся своей.
– Обычно меня поднимают с постели среди ночи, когда беда приключается с кем-то из животных, – заговорил Бертрам. Он пригубил коньяк и глубоко вздохнул. – Сегодня, чувствуется, речь идет совершенно о другом.
– Верно, – подтвердил Зигфрид. – Прежде всего должен вас похвалить. Опасение насчет Кевина Маршалла, высказанное вами днем, оказалось вполне обоснованным и своевременным. Я попросил Камерона распорядиться, чтобы марокканцы последили за ученым, и точно: уже вечером он, Мелани Беккет и одна из хирургических сестер проехались до самой площадки, откуда мы производим высадку на остров Франчески.
– Дьявольщина! – воскликнул Бертрам. – Они попали на остров?
– Нет, – сказал Зигфрид. – Так, поиграли немного с плотиком для еды. Еще они заезжали в гости к Альфонсе Кимбе и беседовали с ним.
– Меня это бесит до смерти! – вспыхнул Бертрам. – Мне не нравится, что кто-то лезет к острову и ведет беседы с нашим пигмеем.
– Мне тоже, – согласно кивнул Зигфрид.
– Где они сейчас? – спросил Бертрам.
– Мы отпустили их по домам, – ответил Зигфрид. – Но не раньше чем нагнали на всех троих страху божьего. Не думаю, что они отважатся на такое еще раз, во всяком случае, некоторое время.
– Мне этого мало! – кипятился Бертрам. – Тут бонобо разбиваются на две группы, а теперь я еще и из-за этих людей психовать должен. Увольте!
– Случившееся похуже того, что животные живут двумя стадами, – заметил Зигфрид.
– И то и другое плохо, – стоял на своем ветеринар. – И то и другое может внести сумятицу в отлаженный ход программы, а то и положить ей конец. Считаю, что следует вновь вернуться к моему предложению засадить всех обезьян в клетки, поместив в центре животных. Клетки у меня на острове есть. Труд невелик, а проводить отлов станет проще простого.
С той минуты, как Бертрам убедился, что бонобо живут двумя сообществами, он упрямо твердил, что лучше выловить всех обезьян и держать их по отдельности в клетках там, где есть возможность за ними приглядывать. Но Зигфрид его переупрямил. Бертрам даже подумывал, не обратиться ли ему через голову Зигфрида напрямую к боссу в Кембридже, но по зрелом размышлении отказался от затеи, которая могла внушить руководству «Генсис» опасение за будущее программы с бонобо.
– Мы собрались не для дискуссий! – твердо и резко произнес Зигфрид. – И не отказываемся от содержания обезьян в изоляции на острове. Когда все только начиналось, мы вместе решили, что так будет лучше всего. Я и сейчас так считаю. Зато случай с Кевином Маршаллом вызывает у меня беспокойство из-за моста.
– С чего? – пожал плечами Бертрам. – Мост на замке.
– А где ключи? – поинтересовался Зигфрид.
– У меня в кабинете, – сказал Бертрам.
– Полагаю, им место здесь, в главном сейфе, – отчеканил Зигфрид. – У многих из персонала клиники есть доступ в ваш кабинет, в том числе и у Мелани Беккет.
– Наверное, в том, что вы говорите, есть толк, – пожевал губами Бертрам.
– Рад, что вы согласны. Итак, прошу вас доставить ключи сюда. Сколько их там?
– Точно не припомню. Четыре или пять. Вроде того.
– Они мне нужны здесь! – Слова Зигфрида звучали как приказ.
– Замечательно, – охотно согласился Бертрам. – Не вижу в этом ничего сложного.
– Договорились, – подвел черту Зигфрид и, сбросив ноги со стола, поднялся. – Поехали. Я поеду с вами.
– Вы хотите ехать прямо сейчас? – Бертрам не верил своим ушам.
– Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Разве вы, американцы, не следуете этой поговорке? Когда ключи окажутся в сейфе, уверяю вас, я остаток ночи буду спать намного спокойнее.