Он так и сказал: «Горы груд!». Но что он называет работой? Вот эти наши телодвижения по…
— Хорошо сказал, — говорит слушающая меня Лена.
Я поглаживаю распластавшегося у моих ног, дремлющего Макса.
— Хорошо, — согласился я, — теперь-то я понимаю, чем приворожила Жору наша Тина.
— Чем же? — спрашивает Лена.
— О-ох… Это целая песня! Спеть?
Макс открыл глаза, словно вопрос задан ему.
— Лучше подкинь дровишек в камин, птичка певчая…
Для Макса нет песни лучше, чем вдруг вскочив, устремиться к калитке.
— Мы скоро вернемся, — говорю я.
— Ты забываешь, что завтра у Глазковой день рождения.
Ничего я не забываю. Я даже приготовил подарок!
Глава 2
Какое-то время Жора задумчиво рассматривал свою левую ладонь с веером растопыренными пальцами, проводя ногтем указательного пальца правой руки по прекрасно вырисованной линии жизни. Затем сказал:
— Знаешь, я вот о чем думаю: закон жизни — в вере. Он заключается в том, что если курицу теплым майским вечером усадить на ветку высокой березы и сказать, что она соловей, уже утром она перестанет кудахтать и наполнит всю рощу роскошной соловьиной трелью. А если человека все время тыкать мордой в грязь и при этом долдонить ему, что он тупорылый кабан или аппетитная свинка, в конце концов он захрюкает. Если же ему, ленивому ублюдку, принести в спальню на тарелочке с золотистой каймой тщательно и убористо выписанную выкладку, основанную на так называемых научных фактах, в которых он сперва засомневается (слушай, не чуди!), а потом, жуя их от унынья и скуки, беспрекословно поверит (ну как же: наукой доказано!), то вскоре, не выходя даже из своей засаленной спальни, он заорет (Эврика!) на всю Вселенную: «Обезьяна — мой единственно верный и правильный пращур!». И плюнет в лицо каждому, кто попытается посеять сомнения в его вере. Утопит, отравит, сгноит, сожжет, закует в кандалы, распнет на кресте. Такова сила веры, таков закон. Как думаешь?..
Я кивнул. Он продолжал:
— Так и твой Дарвин, приплывший с Галапагосских островов с идеей изменить представление о происхождении видов.
— Мой Дарвин?!
Жора не слышал меня.
— Мы ведь до сих пор тайно считаем себя родичами шимпанзе, находя у них больше человеческого, чем в самих себе. И, в зависимости от ситуации, относимся к этому утверждению с иронией или выказываем абсолютное убеждение в том, что мы — обезьяньи потомки, что все было только так и не иначе. Идея Дарвина сверхсногсшибательна, архиупоительна, но только Богу известно, как там все было, и только Он может расставить все точки над «i». Верно ведь? Нужно хорошо знать устройство мира и всего сущего, чтобы постигнуть истину и, исполняя Закон, управлять жизнью согласно Его предписаниям, по сути — воплощать идеи Христа. Он еще раз явится нам и еще раз скажет свое сакраментальное: совершилось! И, улыбнувшись в реденькую бородку своей божественной улыбкой, сядет на тучку, свесит свои святые ножки, чтобы все люди Его видели, и тихонько заплачет от радости. И прольются Его святые слезы на Землю, и каждый получит по заслугам, и тоже возрадуется.
Жора притих на секунду, мельком взглянул на меня и снова продолжал.
— Совершенство свершится! И воплотится Его Слово, программа жизни, заложенная в ее генофонде с абсолютной ее реализацией всего живого. Рай снова вернется на Землю. Формализация Святого Писания — вот что важно. Мы подготовим Второе пришествие, приблизим его и покажем каждому. Мы к этому готовы. Мы уже ведем схватку со временем и вот-вот одержим над ним победу. Для этого у каждого из нас есть внутренняя аптека, а вне нас — целый мир, больной мир. Его нужно только правильно сосчитать: дважды два — четыре, а четырежды два — не семь и не девять. Нужно только правильно научиться считать. Правильно — значит правдиво. И лечить. Нам удалось договориться и с клеточками, с их ДНК. Они слышат нас, наши просьбы и требования, наши молитвы. Они стали послушными как кролики, как павловская собака. Рефлекс. Классика. Всевселенское счастье в том, чтобы правильно рефлексировать. Как думаешь?..
Потом мы брели по безлюдному ночному скверу, и мне казалось, что мир уже стал таким, каким только что рисовал его Жора, что люди стали если не ангелами, то добрыми и щедрыми, и прекрасными, как когда-то мечтал Антон Чехов, и жизнь, наконец, стала светлой и нежной, длинной и радостной…
— Твой Антон был прав, — словно распознав мои мысли, сказал Жора, — в человеке все, все должно быть прекрасным, и одежда, и мысли… Особенно мысли!.. Да-да: надо тщательно и терпеливо выдавливать из себя раба цивилизации. Эти технократы… Засрали Землю…