Когда самый главный вопрос решен. Мы продолжаем переносить вещи. В одну ходку мы не справились. Шинели, портфели, учебники, тетради, сумки, спортивная форма. Оказывается, мы обжились столькими вещами! Когда с переездом покончено наш завхоз изучает шкаф и обнаруживает в нем подполье. Несколько досок в полу шкафа убираются и там образовывается ниша, в которую очень неплохо могут поместиться наши съестные запасы: банки со сгущенкой, тушенка, рыбные консервы, свернутые в несколько газет казинаки.</p>
<p>
- Славно! – восхищается Вадька, - теперь есть сусеки, по которым можно скрести!</p>
<p>
- Вадька, а не пора сразу же поскрести? – спрашивает Стас.</p>
<p>
- Нет! Мы еще не обзавелись всем необходимым!</p>
<p>
- Это чем же? – удивляется Стас.</p>
<p>
- Нам нужна банка, стаканы и кипятильник.</p>
<p>
- Да, согласен, - Стас одобрительно кивает головой.</p>
<p>
Через день у нас уже была трехлитровая банка, четыре граненых стакана и вечером Бобер с Вадькой соорудили из двух бритвенных лезвий кипятильник, что кипятил три литра воды за пять минут. Как потом оказалось такие кипятильники появились во всех комнатах и порой, особенно по вечерам дневальный бегал вниз вворачивать пробки, которые внезапно по какой-то таинственной причине выбивало. А еще через день наш «завхоз» откуда-то приволок две шторы ярко красного цвета с какими-то немыслимыми цветами. Благо карнизы в комнате присутствовали и крокодилов на них оказалось достаточное количество, чтобы надежно пристегнуть эти тряпки, напоминающие нам о домашнем уюте, почти к потолку.</p>
<p>
Еще через день мы уже окончательно обжили наше убежище. Парадная форма аккуратно висела на плечиках в шкафу рядом с шинелями. На полках лежали фуражки и шапки. На полу, над тайными сусеками стояли четыре пары ботинок и кеды, чемоданы пылились вверху на антресолях, а портфели стояли в ряд на полке у двери. Проверявший устройство нашего быта Чуев остался доволен. Правда ни банки – чайника, ни сусек он не увидел. Все было припрятано в надежном месте. Шторы не вызвали у него никакой реакции, и мы посчитали их разрешенными.</p>
<p>
И начались очередные бесконечные будни курсантской жизни, правда теперь уже не только мы, но и другие офицеры понимали, что они имеют дело с выпускным курсом, будущими офицерами. Это выражалось в каких-то мелких поблажках. Там, где за какой-нибудь проступок курсанту первокурснику или даже третьекурснику светило наказание, нам, выпускникам это сходило с рук.</p>
<p>
Увольнения стали частыми и почти обязательными. По субботам и воскресеньям общежитие пустело и замирало. Только дневальные, да дежурный по роте скучали, один прислонившись к стене возле «взрослой» тумбочки, другой сидя за столом, положив голову на руки, а третий и вовсе в своей комнате, лежа прямо в сапогах на кровати, правда закинув ноги на спинку. По средам почти все после занятий расходились тоже – банный день. Никто, конечно, в училищную баню не ходил. Местные и их друзья мылись дома, другие ходили в общественную баню и там пропускали порой кружечку, другую пива.</p>
<p>
Нарядами нас перестали утруждать. Практически остался один по роте. За весь четвертый курс мы еще пару раз сходили в караул и разок в патруль. Вот, пожалуй, и все несение гарнизонной службы, которое выпало на наши плечи. Вечера стали проходить веселее. Пользуясь некоторым появившемся интимом, мы теперь могли укрыться от всевидящих глаз командиров за множеством дверей в свои комнаты. Благодаря такой обстановке мы стали играть в карты. В основном это был преферанс, который развивал способность мыслить логически, тренировал память и учил счету в уме. Играли в основном просто так, но случалось иногда и на деньги, но ставки были несказанно малы, так что выигравший мог разве что купить стакан сметаны и кекс.</p>
<p>
</p>
<p>
* * *</p>
<p>
</p>
<p>
- Принс, мы едем с тобой в Андреево поле, - сказал Строгин мне в умывальнике, после того, как я уже умылся и закрутил воду. Я застыл от неожиданности, так показывают в кино неописуемое удивление. Там еще актер широко открывает рот или у него отвисает нижняя челюсть. У меня, правда так не произошло, но вот застыть, я застыл.</p>
<p>
Признаться, я был не просто удивлен. Во мне внезапно столкнулись две силы, совершенно противоположные и равные по мощи. С одной стороны, я обрадовался тому, что вновь встречусь с Наташей, которая так мне и не ответила на мое письмо, а я, как и обещал больше не писал ей. С другой стороны, мне не хотелось вновь ехать в гарнизон, который узнал нас по прошлой стажировке и, наверное, не с лучшей стороны, по крайней мере мне так думалось.</p>
<p>
- А кто еще с нами? – наконец ко мне вернулась речь.</p>
<p>
- Только мы вдвоем. В этом году много полков подали заявки, поэтому группы разбили по двум, трем курсантам, - пояснил замкомвзвода начиная чистить зубы.</p>
<p>
- А можно в другой полк? – с надеждой спросил я.</p>
<p>
- Неа! Уже позна, - сквозь пену зубной пасты ответил Строгин.</p>
<p>
- Черт! – во мне начинала зарождаться то ли злость, то ли обида.</p>
<p>
- Да чего ты! – не понял моих чувств Строгин. – там все уже известно, с КП контакт налажен, всех знаем. Ты вон к Наташке будешь ходить! Здорово!</p>
<p>
- Ага..</p>
<p>
Я оставил товарищи плескаться, а сам вернулся в комнату. Там уже все были помыты и готовились к завтраку.</p>
<p>
- Что ты такой хмурый? – заметил мое настроение Бобер.</p>
<p>
- Да представляешь, Строгин меня записал в Андреево поле! С ним вдвоем!</p>