Кабинет был не такой просторный, как у них с Сид, но зато куда как лучше обставленный. Всю стену справа занимал книжный шкаф, до самого потолка заставленный папками с маркировкой по цвету, а напротив двери расположился громоздкий письменный стол, словно выточенный из корабельного остова. Перед столом стояла пара уютных кресел для посетителей, а позади него из высокого окна открывался вид на парк, сейчас — массив приглушенных бурых оттенков, но весной и летом там будет роскошное море зелени. Также позади стола, загораживая вид, располагался Джеймс Уэбб[3], неизбежно прозванный Пауком.
Они не виделись восемь месяцев. А целый год до того были не разлей вода. Дружбой это не назовешь — термин одновременно слишком емкий и слишком тесный. Друг — это тот, с кем можно запросто пойти выпить, пошляться вместе, посмеяться. Все это они с Пауком делали, но не потому, что Паук был оптимальным кандидатом на роль. Скорее, потому, что вместе с Пауком они день за днем проходили штурмовую подготовку среди Дартмурских болот, которая казалась самым трудном этапом вводного курса до тех пор, пока где-то на валлийской границе не началось обучение методам и приемам устойчивости к пыткам. Устойчивости обучали не спеша. Перед тем как выстроить хладнокровие, его требовалось разрушить до основания. Разрушение осуществлялось с наибольшей эффективностью в условиях темноты. Человек, прошедший через такое, инстинктивно предпочитает общество тех, с кем разделял подобный опыт. Не ради того, чтобы было с кем его обсудить, а потому, что хотелось, чтобы окружающие, как и ты, избегали говорить о нем.
Как бы там ни было, но дружба лучше всего сохраняется среди равных и в отсутствие тайного соперничества, которому они были обязаны знанием, что оба являются кандидатами на повышение и на одну и ту же вакансию.
«Ты сказал: белая футболка под синей рубашкой!»
«Сука ты, Паук!»
И вот, восемь месяцев спустя, он сидит тут: не выше, не шире, такой же, как был.
— Ривер! — воскликнул он, поднимаясь и протягивая руку.
Они были ровесниками, Ривер Картрайт и Джеймс Уэбб, и похоже сложены: оба стройные, крепкой комплекции. Но в отличие от песчано-русого Ривера, Уэбб был чернявей, предпочитал хорошо пошитые костюмы и начищенные до блеска ботинки и, казалось, сошел с рекламного стенда. Ривер подозревал, что во время штурмовой подготовки самым тяжелым испытанием для Уэбба была необходимость день за днем валяться в грязи. Сегодня на нем были пиджачная пара цвета графита в еле заметную белую строчку и серая рубашка с воротником, уголки которого пристегивались на пуговки; с воротника свисало непременное буйство красок. Посещение дорогого салона-парикмахерской состоялось не так давно, и Ривер не удивился бы, если бы узнал, что по пути на работу Уэбб зашел побриться: горячие полотенца и учтиво-дружеская болтовня за ваши деньги.
Дружба, длившаяся ровно столько, сколько необходимо.
Ривер проигнорировал протянутую руку:
— Тебе на галстук кто-то блеванул.
— Это от Карла Унгера, деревня.
— Как поживаешь, Паук?
— Недурно, недурно.
Ривер ждал продолжения.
— Было немного непривычно поначалу, но…
— Я поинтересовался чисто из вежливости.
Паук опустился в кресло:
— Ты специально осложняешь ситуацию?
— Она и так уже сложная. И что бы я теперь ни делал, это ничего не изменит. — Он огляделся по сторонам и задержал взгляд на книжном шкафу. — А у тебя тут прилично бумаженций. С чего бы это?
— Не ломай комедию.
— Нет, серьезно. Погоди, что у нас нынче приходит на бумажных носителях? — Он перевел взгляд со шкафа на письменный стол, где стоял элегантный плоский монитор, и сказал: — О господи. Только не это.
— Тебе не по рангу знать, Ривер.
— Это все заявления на работу, да? Резюме, правда? Ты разбираешь резюме.
— Я не разбираю резюме. Ты даже не представляешь себе, сколько разных документов проходит через организацию такого…
— Боже мой, Паук. Ты сидишь в кадрах. Поздравляю.
Паук облизал губы:
— В этом месяце я уже побывал на двух совещаниях у министра. А какие виды у тебя?
— Ну как сказать… у меня перед носом не торчит ничья задница, так что виды у меня получше твоих.
— Ноутбук, Ривер.
Ривер сел в кресло для посетителей и передал Уэббу плотный конверт. Уэбб достал резиновый штемпель и аккуратно сделал оттиск.
— Каждое утро приходится, да?
— Что именно?
— Выставлять новую дату на штемпеле.
— Иногда забываю, — сказал Уэбб.
— Вот оно, тяжкое бремя высокопоставленного сотрудника, а?