Риджентс-Парк, однако, остался для него в прошлом.
Мин проверил карманы, напомнил себе не делать этого, потом налил выпить и переключил радио на спортивную программу. Под звуки нарезки из комментариев к зарубежному тестовому матчу Мин предался мысленному переписыванию собственной биографии в сослагательном наклонении: ему представлялись картины более размеренной жизни, в которой он почти вышел из вагона на «Глостер-роуд», но в последний момент заметил забытый на сиденье диск, вернулся и подобрал его, и на затылок повеяло обжигающим холодком от осознания едва предотвращенной катастрофы, и как такое же ощущение возникло бы у него позже тем вечером, когда он укладывал мальчишек спать, и как потом он навсегда забыл бы об этом происшествии, а его карьера и жизнь пошли бы своим чередом: семья, дети, работа; плановая стоматология, ипотека, счета.
Как это часто случалось, когда он пытался отвлечься от таких мыслей, Мин, выводя себя из оцепенения, громко застонал, но его никто не услышал. В доме не было никого, кроме него и радио. А что касалось телефона — что ж, после общения с непрошибаемыми отпрысками и препирательств с экс-супругой звонить больше было некому. И Мин выключил телефон.
Луиза Гай вернулась в свою съемную однокомнатную квартиру, окинула взглядом четыре стены (насколько стены было можно разглядеть из-за массы громоздившегося вдоль них барахла: стопки книг и компакт-дисков, непросохшая стирка на складной сушилке) и, если бы не еще более удручающие альтернативы пребыванию дома, немедленно бы развернулась и вышла вон. Она разогрела в микроволновке лазанью и посмотрела программу про недвижимость. Цены на жилье стремительно падали, к печали собственников, оставаясь при этом запредельными для съемщиков.
Телефон хранил молчание. Это было не то чтобы совсем необычно, но все-таки. Все-таки хоть кто-то мог бы не полениться набрать ее номер. Спросить, как у нее дела. Что интересного у нее было в последнее время.
Она положила тарелку отмокать в раковину. Переключила канал. Кто-то вещал, что красные пилюли-плацебо эффективнее синих. Неужели это так? Неужели человеческий мозг так легко облапошить?
Собственный ее мозг чувствовал себя облапошенным постоянно; не то чтобы поддавшимся на трюкачество, а скорее угнетенным в безропотность. По ночам, закрыв глаза, она видела, как по изнанке век несутся массивы неразборчивых данных. Она регулярно просыпалась среди ночи, вырванная из объятий сна ощущением, что ей удалось заметить какое-то отклонение, какой-то сбой в алгоритме, истинное значение которого она вот-вот осознает, а осознав, реабилитирует себя как профессионала. Но значение неизменно ускользало от нее, и она, окончательно проснувшись, так и лежала, прижавшись бессонной головой к подушке, которая всегда была слишком тощей и слишком горячей, независимо от того, как холодна была вся остальная постель.
«Господи, — думала Луиза каждый раз. — Ну сколько можно? Ну неужели нельзя хотя бы один раз выспаться как следует? Ну пожалуйста!»
А утром снова принималась за ту же работу.
Сетевой мониторинг. Не для того поступала она на службу в Контору. Ей представлялась совсем другая работа, но досталась в конце концов именно эта. И это в самом деле ощущалось как конец концов и что никакого другого будущего у нее никогда не будет, кроме того, которое каждое утро ждало ее за облупившейся дверью черного входа Слау-башни и тянулось одной бесконечной минутой за другой вплоть до того, как дверь закрывалась за ней на выходе. Все оставшееся время посвящалось негодованию по поводу такой несправедливости.
Ей нужно уволиться. Вот что ей нужно сделать. Просто взять и уволиться.
Но увольнение означало бы капитуляцию. А она поступала в Контору не для того, чтобы капитулировать.
Сетевой мониторинг заключался в наблюдении за киберпространством, в троллинге воинствующих недоумков блогосферы. Некоторые сайты, которые она курировала, были троянскими конями, созданными Конторой специально для приманки потенциально нелояльных элементов; другие, возможно, принадлежали спецслужбам иных держав. Порой ей казалось, что она отирается в чатах, обитатели которых все до одного состоят из агентуры; этакий шпионский эквивалент подростковых сайтов, населенных исключительно мужчинами средних лет. Как бы там ни было, сайты эти отвечали разнообразным запросам: от прямолинейных (как сделать бомбу своими руками) и якобы образовательных (истинный смысл ислама) вплоть до никем не регулируемых свободных форумов, где споры шкварчали и брызгали, словно старая фритюрница, а ненависть брала верх над грамматикой.