Но Хрону было плевать. Он не считал, что горстка грешников так уж сильно нарушит правила подземного царства. Пусть они радуются там, в Элизиуме, стране гурий и изобилия, хотя при жизни были мерзавцами. Пусть порадуются и за него, Хрона, ведь после смерти ему никто не позволит попасть в Элизиум. Сам Аид примчится на своей черной колеснице к душе Хрона и будет долго смеяться над нею, а потом придумает изощренное наказание длинною в вечность. И Хрон будет нести свой крест.
Это будет лишь тогда, когда душа покинет тело. Пока же они едины, Хрон продолжит путешествие. Он найдет сад Гесперид, украдет яблоки и вернется на поверхность. Но в этот раз он не станет ждать награды и молча покоряться воле Хозяина. Там, где велено оставить яблоки, он устроит засаду. И когда Хозяин придет за яблоками, он возьмет его в плен.
Коре грозит опасность… Пифия не может ошибаться. Если она сказала, что возлюбленной Хрона грозит опасность, значит так и есть. Иных источников опасности для девушки Хрон не видел. Лишь Хозяин, который, вероятно, обладает определенной властью и над нею, над Корой.
Она рассказывала, что тоже не помнит своего прошлого. Когда и где родилась, как была названа в младенчестве, как прошли годы детства — ничего не помнила. Имя себе она придумала спонтанно, точно также поступил Хрон.
Они похожи, сильно похожи. И еще одна общая их особенность — они чувствовали, будто встречались ранее. В том закрытом покрывалом беспамятства времени. Встречались и, возможно, даже любили друг друга, ведь ныне их чувство велико. Велико, будто выросло уже давно.
Как же я был глуп! Какой же я глупец!
Хрон только теперь стал понимать, что всё это время совершал одну непростительную, наиглупейшую ошибку: был марионеткой в руках Хозяина. Что стоило еще после окончания первой миссии взять Хозяина за горло, приставить к виску пистолет и поинтересоваться, на каких это основаниях он, Хозяин, помыкает им, Хроном? Выбить информацию о прошлом, а потом пристрелить. Пусть Хрон не любил свои пистолеты, он не стал бы убивать Хозяина мечом. Нет, ему не нужна мрачная, поганая энергия, тлеющая в холодном сердце того человека. Потому меч останется в ножнах. А пуля, выброшенная расширившимися газами от сгоревшего пороха, покинет ствол пистолета, раскрученная нарезанными по внутренней поверхности ствола каналами, и на скорости триста тридцать метров в секунду вырвет жизнь и клок головы Хозяина.
Неважно, кто он, этот человек. Теперь — не важно. Ранее Хрон отчего-то даже не задумывался над возможностью вести самостоятельную жизнь, в которой нет спячек, нет миссий в опасный мир духов и древних богов, нет незнания. Он считал своим предназначением служить Хозяину, ведь совершенно ничего не знал о своей жизни. Мир людей был ему дик и незнаком, зато подземное царство — почти домом, хоть и тревожно-опасным. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке, и всегда возвращался обратно лишь с тем, чтобы увидеть Кору. А потом он пропадал. И для себя, и для нее. Пока не выполнял новое задание и не получал новое счастье встречи с любимой…
Но теперь все будет иначе. Он перестанет служить кому бы то ни было, начнет свою жизнь, новую. Вместе с Корой…
— Приплыли, — буркнул неожиданно Харон.
Хрон, задумавшись, не заметил, что ладья уже причалила к берегу. Весла сохли над водой, Харон угрюмо смотрел на нежеланного пассажира и более не говорил ни слова. Слабый прибой бился о борта ладьи и о песчаный берег. Что было на берегу, Хрон не видел по причине того же тумана.
— Спасибо.
Поблагодарив лодочника, Хрон покинул лодку. Ему больше незачем будет звать Харона. Найдя яблоки, Хрон воспользуется другим выходом из подземелий, а иных миссий не случится.
Хватит…
— Прощай, Харон, — крикнул он в туман, поглотивший немедленно отплывшую ладью. — Мы больше никогда не свидимся!
Харон предпочел не отвечать. Но наверняка он был рад, этот бессмертный старик.
Не сомневаясь в честности лодочника, Хрон углубился в белесую пелену, постепенно поднимаясь по пологому берегу. Где-то рядом находится сад Гесперид, а в нем — яблоня, дающая волшебные плоды золотистого цвета. Последний ингредиент для эликсира бессмертия.
Зачем люди так стремятся получить его, это бессмертие? Что они выиграют? Время? Годы? Счастье? Неужели не понимают они, что бессмертие — вовсе не благо. Да, поначалу оно приносит счастье, ни с чем не сравнимое. Оно дает ощущение вседозволенности, всеохватывающей власти, упоение. Но пройдут года, многие долгие года, и бессмертный схватится за голову. «Что же я поделал?! — воскликнет он». Уйдут те, кого он любил, пропадет то, к чему он привык, изменится мир и изменятся люди. А он будет все тем же бессмертным, утратившим всё, и даже смерть.
Боги — другое дело. Но даже они не абсолютно бессмертны. Даже за ними ходит по пятам смерть. Но то — боги. Их участь такова, что они живут многие века, тысячелетия, правят человеческими судьбами и строят реальность так, как велит им интуиция. Кроме бессмертия ведь боги имеют еще и могучие силы.
Разве эликсир даст божественную силу? Он даст лишь бессмертие, не более. Стать богом невозможно. Им можно только родиться, но не стать при жизни.
Песок под ногами сменился галькой, а та вскоре перешла в зеленый луг. Туман все еще стоял вокруг, но был не так плотен, как над рекой. Хрон взмок, но останавливаться для привала не стал. Так на ходу он и подкрепился, утолил жажду.
Трава здесь, на правом берегу Ахеронта, была совершенно иной. Она была такой же, какая растет на поверхности, питаясь солнечными лучами. Она была сочной и сильной, пахла вкусно, росла обильно. Элизиум — мир счастья. Он огромен, по сути он бескраен, ведь миллионы душ обитают здесь, и еще миллионы попадут сюда. Но Элизиум меньше Гадеса — всей остальной части Аида. Ибо в Гадесе томится во много крат больше духов, нежели живет в Элизиуме. Таковым получился человек, плод божественной мысли. Отчего-то человек более склонен быть мерзавцем и подонком, чем праведником. Ведь проще дается такая жизнь, и приносит она больше впечатлений и наслаждений. Да и не верят люди, что после смерти воздастся им по заслугам. Считают все рассказы о потусторонней жизни не более чем сказками, выдумкой для массового сознания, существующей лишь с тем, чтобы манипулировать этим самым массовым сознанием. Религия ведь считается изобретением. Именно изобретением. И как любое другое изобретение, она используется с конкретной целью, для выполнения конкретной задачи. Например, чтобы народ в государстве был не шибко склонен к вольности. Чтоб исправно платил налоги и уважал элиту, господ, стоящих на верхних ступенях социальной лестницы. И никогда не роптал на господ…
Папа Римский — наместник Бога на земле. Государь всея Руси — наместник Бога на земле. Цезарь — наместник богов на земле…
Чушь, да и только, если подумать. Чушь, которую могут проглатывать только убогие разумом и нищие духом. А таковых, к сожалению, преобладающее большинство. Человеческое общество подобно стаду баранов, где за высоким забором точит ножи для разделки очередной жертвы царь природы — лев. А рядом виляют хвостами те, без кого его стадо разбежится при первом же выпасе — волки, гиены и шакалы. Они верно служат льву, стерегут по ночам робко блеющих баранов, охраняют стадо на дневных пастбищах, ждут подачки ото льва. Каждый народ — такое стадо. Каждая страна…