–– Новенький? –– неожиданный вопрос вывел Хагена из размышлений. Низкий голос принадлежал темнокожему соседу по конвейеру. Он возвышался над столом огромной горой мускулов: толстая лоснящаяся шея, широкая сильная грудь, а руки –– словно корабельные канаты.
–– Да, меня зовут Стив Хаген… –– ответил бывший лаборант.
–– Я –– Большой Билл! –– ответил негр, но не спешил протягивать руку для знакомства. –– Так вот, Стив Хаген, не делай так больше! Ты зря позвал врача. Я совсем чуть-чуть порезался, а ты такой крик поднял, будто я руки лишился. Из-за тебя, дурака, мне палец прижгли, теперь неделю болеть будет. А так бы за два дня рана затянулась…
–– Но, нельзя же так оставлять! Тут грязь, антисанитария! Любой порез надо обязательно продезинфицировать и обработать! Я ведь не знал, что тут так лечат! –– воскликнул добродушный Хаген.
–– Ах, ты тварь! –– прорычал негр и неожиданно двинул Стиву по лицу своей рукой-кувалдой. –– Ребята! Да он из этих! Парнишка сам –– бывший врач! Вот и попался петушок в ощип!
Очки слетели на землю от крепкого удара, кровь потекла из носа, а в глазах помутнело. Лаборант склонился под стол и начал судорожно искать очки, всхлипывая и плача. За что бьют? Что он сделал этому человеку? Ведь он просто хотел помочь! Наконец, Стив нашел свои очки, вновь напялил на разбитый нос, и в это же время сильная черная рука взяла его за шкирку и резко вытащила из-под стола.
–– Попался, проклятый докторишка! Ребята, посмотрите, какая у него нежная белая кожа! Кому нужна «девочка»? –– злорадствовал негр. Окружающие лишь смеялись и подзадоривали Билла. К нему подошли еще двое смуглых парня, улыбающихся беззубыми ртами.
–– Отпустите, я не врач, я лаборант… –– хрипя оправдывался Стив, но его не слушали и не слышали.
–– Сейчас ты заплатишь нам своим телом, жалкий свинячий выродок! –– бушевал негритос. Он сильно прижал Хагена к скамье лицом вниз и начал торопливо стаскивать с него штаны. Все вокруг только улюлюкали и подначивали Билла. Что же творится? Где охрана? Почему никто не вмешается?
24
Карачун с удовольствием отобедал, наслаждаясь изысканными блюдами и напитками. Новая, пересаженная вчера, печень окончательно прижилась в старческом теле и работала как хорошо смазанный механизм. Боли в правом подреберье полностью прекратились. Н-да, хороший был парень, Кирилл Колыванов. За здоровьем своим следил, ничем не злоупотреблял. Ни острым, ни соленым, да и дозволенное раз в неделю сухое вино покупал значительно реже. Жаль, что не смог принести много пользы полису своими сперматозоидами, зато дал ему, Степану Карачуну, новый полноценный орган, необходимый для дальнейшей жизни и плодотворной работы.
Трудности позади, а сегодня, воистину, великий день. Сегодня мы попробуем оплодотворить первую партию яйцеклеток, полученных от Светланы Колывановой, сестры бывшего хозяина печени.
Наивная девушка, как она быстро поверила в свою нужность и исключительность. Поверила, что мы простили ей нарушения Законодательства. Ага-ага. Теперь Светлана будет ударно трудиться на благо полиса, а как же еще? А о своих любовниках, Коврове и Хагене, теперь и не вспомнит. Дольский, конечно, немного подсобил, но не это главное! Дело в характере и в воспитании. Вот, что означает «золотая прослойка», Генетический фонд. Никогда человек, состоящий в элитной группе, не будет общаться, дружить и вступать в длительные отношения с людьми из других каст. Навряд ли Колыванову заинтересовал Хаген, как хороший партнер. Это –– побочный эффект. Скорее, она на красавца Коврова клюнула.
Светлана всегда следила за здоровьем, в отличие от своих половых партнеров, ни разу не замечена в пренебрежении к организму. Исправно сдавала яйцеклетки, не в чем упрекнуть. Она просто попала в плохую компанию…
«Да, все-таки, Колыванова –– идеальный вариант для моего грандиозного замысла. Не мог, никак не мог я использовать для своего величайшего проекта другую женщину. Светлана Колыванова подходит, как никто другой. Если меня ждет успех, то журналистка прославится на века! Но если ей придется отдать жизнь, значит, некоторые нелицеприятные истории навсегда останутся тайной для широкой общественности».
Степан Тимофеевич тщательно вымыл руки, надел чистую белоснежную одежду: халат и шелковую шапочку, украшенную красными крестами. Сегодня он должен выглядеть как настоящий доктор, не импровизируя. По-другому нельзя. Все должно быть стерильно, нельзя допустить, чтобы малейшая пылинка или человеческий волос попали в образцы для оплодотворения. Даже, учитывая то, что научный эксперимент будет проходить в герметичном контейнере, Карачун все равно настаивал на соблюдении всех гигиенических норм. Требовал, и от других врачей, и от себя лично.