Деликатно постучав в дверь лаборатории, он объявил Португалова задержанным и, полюбовавшись, как Вася, рыдая в голос, убегает в заросли камыша, отконвоировал мятежного профессора на фабрику, где его для вразумления посадили под арест на склад готовой продукции. С учетом крутого нрава Пронского все могло кончиться печально. Но Вася Залепухин даром времени не терял и сразу после ухода Фадеева отправился прямиком к начальнику ЧК Злотникову, который был великим книгочеем и частенько одалживался у Португалова той или иной книгой, если она, конечно, была на русском языке. Потому что других языков начальник ЧК не знал.
К начальнику ЧК Васю не пустили, тогда он стал орать под окнами. Из одного из них выглянула миловидная белокурая девушка в красной косынке и спросила, чего он разоряется. — В тюрьму хочу. — подумав, ответил Вася.
— Мальчик, в тюрьме все места заняты. — сказала девушка. — Но к завтрашнему дню свободные места появятся.
— И что? — не снижая напора, спросил Вася.
— Придется подождать, мальчик. Хотя бы до утра. — С этими словами девушка хотела закрыть створки окна.
— Стой, чекистка. — закричал Вася. — Ждать некогда. Зови Тимоху Злотникова или пеняй на себя.
Девушка вздохнула и с загадочной улыбкой все-таки прикрыла окно. Вася подпрыгнул на месте, чтоб стравить пар своего негодования и припечатавшись задом к, нагретому солнцем, валуну, приготовился ждать, сколько потребуется.
— А, Васька, — Злотников вышел на крыльцо в накинутой на плечи куртке. — чего шумишь?
— Васильич, — сказал Васька. — там эти дураки с фабрики моего профессора арестовали.
— Ой — ой. — Злотников присел рядом на валун и, задрав голову, сощурился.
— Что, ой-ой? — удивился Вася. — Спасать надо.
— Может, надо. А может и не надо. — задумчиво произнес начальник ЧК. — Как, думаешь, Васька, дождь будет?
— Надо, надо. Как же, не надо. — заторопился Вася — А дождя никакого не будет. — и в нескольких словах рассказал, кто и за что арестовал Португалова.
Злотников нехотя встал с теплого камня. — Ладно, пошли.
25
Пронский встретил непрошенных гостей неприветливо. — Чего надо? — сказал он, не здороваясь.
— Во-первых, здравствуй. — Злотников плюхнулся на стул и кивнул Васе, чтоб тоже садился. Подождав ответного приветствия и не дождавшись его, он кивнул сам себе. — А во-вторых. Почему ЧК ничего не известно об аресте Португалова? — и, посмотрев на насупленное лицо председателя фабкома, поинтересовался — Ну, чего, вылупился, Фролушка? Об аресте Португалова Мечислава Яновича имеешь что сказать?
— Провоцируешь. — сказал Пронский. — Провоцируешь, товарищ красный жандарм, и фамильярничаешь.
— Вот оно, — Злотников поднял указательный палец, — когда воспитание прорезалось. Смотри, Василий. Насчет жандарма бог простит. А вот чем тебе профессор не угодил? К тому же права арестовывать граждан тебе никто не давал.
Широкое лицо Пронского слегка покраснело — Мы к нему всей душой. — пожаловался он. — Жилье дали, работу дали, паек выписали. А он, книжек для ребят пожалел!
— Ты, что, Фрол, совсем дурак? — спросил Злотников. — Или он должен за твое спасибо работать? Работает — плати.
— Будет ему мое спасибо. — крикнул Пронский. — Будет!
— Теперь насчет книг. Ты этот клуб видел?
— А чего там смотреть? Амбар он и есть амбар.
Вася залился зловещим смехом. — Там же крыши нет. Во, отсюда видать.
Действительно, из окна кабинета была видна ободранная крыша амбара, в которой зияли огромные дыры.
— Крышу починим. — твердо сказал Пронский.
— Пока вы ее почините, книги сгниют. Это — раз. — стал загибать Злотников пальцы. — Два. Книги для профессора, то же что для рабочего станок.
— Ага, поучи меня политграмоте. — буркнул Пронский, но начальник ЧК не обратил на его слова внимания. — Три. Предлагаю, незамедлительно освободить незаконно задержанного гражданина Португалова.
— А если не освобожу? — спросил Пронский.
— Тогда это сделаю я. — ответил Злотников, — а там пускай Дронов разбирается, или еще кто повыше. Сам понимаешь, прифронтовая полоса, упрощенное судопроизводство.
— Ты мне трибуналом грозишь? — Пронский оперся кулаками о крышку стола и стал приподниматься.
— Да хоть на голову вставай. Пошли, Васька, отворять темницу.
Пронский, не переставая ругаться, пошел с ними. Злотников слушал да посвистывал.