Стрекопытов опустил руку в карман и, нащупав плоский браунинг, снял его с предохранителя.
Профессор потянул за шнур и занавес с тихим шорохом стал раздвигаться.
То, что предстало перед взором Стрекопытова, было похоже на декорацию и напомнило ему виденное в утятинском краеведческом музее. Там это называлось — Картинки из жизни древних обитателей нашего края. Словно умелая рука расставила деревья, соорудила макет песчаной дороги с глубоко выдавленной колеей. Однако дорога была настоящей. Так же как и деревья, стволы которых уходили куда-то вверх, и за ними, в перспективе, насколько хватало взгляда, стояли такие же деревья. Настоящей была мышь, прошмыгнувшая между корней разлапистой ели. И ветер, легкий порыв которого коснулся горячего лба, был напоен запахом хвои и прелого листа. Настоящими были и мухи, ползавшие по лицу, скрючившегося под елью, человека. Несмотря на то, что черты лица уже были искажены тлением, не было никакого сомнения, что труп принадлежит пропавшему лаборанту. Стрекопытов медленно приблизился к Португалову, стоящему там, где каменная плитка, которой был выложен пол, кончалась, будто ее отсекли ножом, и начиналась обычная земля.
— Не вздумайте сойти на землю. — предупредил Португалов. — Через несколько минут это все исчезнет.
Услышав за спиной осторожные шаги, Стрекопытов обернулся. Франтишек отважился вернуться в подвал и теперь стоял, прислоняясь к стене, не отрывая взгляда от тела своего коллеги.
— Как видишь, — сказал ему Португалов. — он мертв.
— Кто его убил? — тихо спросил Стрекопытов.
Профессор пожал плечами. — Надо думать, обитатели этого чудесного леса. Боюсь, что встречи с ними, рано или поздно, не миновать.
Вдруг свет помутнел, очертания деревьев стали стремительно терять четкость, словно их накрыло густым туманом. Пол задрожал под подошвами. Стрекопытов взглянул на профессора, тот оставался спокоен. Следовательно, ничего страшного не происходило. Действительно, в течении минуты туман сгустился до сплошной серой пелены, а когда, еще через минуту, она рассеялась, никакого леса не было. Лаборатория приняла первозданный вид, хорошо знакомый Стрекопытову по прежним посещениям. С той только разницей, что половина ее выглядела нежилой. На всем лежал слой пыли, а пол был усеян хвоей и опавшими листьями.
— Очень удачно, что вы это все наблюдали своими глазами — сказал Португалов. — Думаю, на слово поверить мне было бы затруднительно.
Фабрикант пододвинул трехногую круглую табуретку и сел, только теперь заметив, что ладонь его до сих пор сжимает рукоятку браунинга. Он разжал пальцы и вынул руку из кармана. — У вас есть оружие?
— Зачем оно мне? — ответил Португалов, возясь с барометром.
— Возьмите. — фабрикант протянул браунинг. — Но следует позаботиться о более надежной защите.
Португалов подкинул пистолет и сунул его в задний карман брюк — Надеюсь, вы не собираетесь прислать сюда солдат?
— Солдат, вряд ли. Но я бы советовал поставить, хотя бы на первое время, стену.
— Да. — согласился Португалов. — И как можно скорее. Но все это хотелось бы сохранить в тайне.
Взгляд Стрекопытова упал на фигуру Франтишека. Тот, поймав этот взгляд, замахал руками. — Я никому не скажу.
— Правильно, не говори. А скажешь, я тебя из под земли достану.
— Не скажу, не скажу.
— Франта просил у меня расчет, но я уговорил его задержаться на неделю. — объяснил Стрекопытов профессору. — За это время вам следует подобрать помощников, которым можно доверять.
— Письма в Вену уже отправлены. — ответил Португалов. — Теперь вы понимаете, каким образом исчезли моя бывшая жена и ее новый избранник?
— Они имели неосторожность зайти на ту половину?
— Вот именно. К счастью это произошло уже после того как объяснение между нами уже состоялось. Иначе бы я последовал за ними.
— Они зашли туда, осознавая чем им это грозит?
— Я не счел нужным их предупреждать.
Было понятно, что Португалов окончательно смирился с потерей жены и ее судьба его больше не беспокоит. Или же он хочет, чтоб она его не беспокоила. В любом случае, Стрекопытов решил не развивать эту тему и перешел к делу. — Из всего этого можно сделать вывод, что ваша теория о наложение измерений и приобретении ими, в силу этого, принципиально новых качеств, подтвердилась?
Португалов сморщился. — Можно сказать и так. В какой-то части, полагаю, она действительно подтвердилась. Но пока я вынужден двигаться на ощупь. Затруднительна даже сколько-нибудь приемлемая формулировка происходящего. Не говоря уж об управлении процессом.
— А вы знаете, что это за лес? — спросил Стрекопытов.
— Не имею ни малейшего понятия. Не представляю ни места, где он находится, ни времени. И вполне допускаю мысль, что это и не Земля вовсе. Не наша планета. Вы, кстати, обратили внимание на фиолетовый оттенок еловой коры?
— Да, я заметил. Никогда не видел ничего подобного.
— Вот именно. — сказал Португалов и продолжил. — То есть, невозможно понять, столкнулись ли мы с миром параллельным, сосуществующим с нами на Земле или эти ворота открыты в бездну вселенной. Впрочем, как раз это, особого значения не имеет.
— Ну, как же не имеет. — позволил себе не согласиться Стрекопытов. — Весьма имеет. Неплохо бы снарядить туда экспедицию.
— Это опасно. Сейчас неизвестна даже периодичность явления. Кроме того, непонятна динамика его распространения. Возможно, оно охватывает не только пространство подвала. И я не удивлюсь, если завтра на месте уезда окажется этот проклятый лес.
— Послушайте, — Стрекопытов чувствовал волнение, с силой которого не могло сравниться ни одно из доселе изведанных им переживаний. — ведь всего несколько шагов вглубь леса, и мы сможем увидеть небо над ним! Я, конечно, ничего не понимаю в науке, но ведь расположение звезд уже может показать нам, где мы находимся.
Лицо Португалова затвердело. — Гавриил Григорьевич, любой неосмотрительный шаг может иметь фатальные последствия не только для того, кто его сделал, но и для всего человечества. У нас нет права пытаться изменить порядок вещей, без достаточного знания о нем.
Фабрикант усмехнулся. — Но вы же сами сказали, что движетесь на ощупь.
В голосе Португалова отчетливо прозвучало отчаяние. — Да, черт возьми. Я двигаюсь на ощупь, потому что не могу не двигаться. Но иногда мне кажется, что меня ведет сатана.
16
На следующий день в подвал спустились каменщики, и место брезентового полога заняла кирпичная стена. Она не была толстой, всего в два кирпича. Стрекопытов рассчитывал укрепить ее в ближайшее время, но тут грянул выстрел его тезки, Гаврилы Принципа. Дело шло к войне. Португалов предпочел не рисковать и, в одночасье собравшись, отбыл на родину. Остался договор, что тот кто останется в живых, продолжит после войны.
Стрекопытов изредка спускался в подвал и прислушивался, иногда ему казалось, что он слышит звуки, доносящиеся из-за стены. Он надеялся, что с профессором ничего плохого не случится. Но не успела закончиться война, как началась революция. За ней еще одна. Фабрику национализировали, и бывшего хозяина скоро перестали пускать на ее территорию.
Летом восемнадцатого года Москва потребовала от местных большевиков запустить фабрику. Тогдашний секретарь утятинского губкома Давидович предполагал использовать для этого Стрекопытова, в качестве консультанта. Тогда-то Стрекопытов и видел лабораторию в последний раз. Дверь в подвал была опечатана, по распоряжению губкома печати были сняты. Электростанция уже дышала на ладан, лампы горели тускло и, то и дело, гасли, но и этого света было достаточно, что бы понять, что все здесь осталось, как при Португалове. Стрекопытов провел рукой по стене, перегораживающей подвал, и вдруг его пальцы нащупали трещину. Он подсветил спичкой. Сомнения быть не могло, тонкая трещина, змеясь, рассекала стену сверху донизу.
— Усадка? — спросил один из фабкомовцев, сопровождавших Стрекопытова. Другой с ним не согласился. Он оказался из тех самых каменщиков, что ставили стенку. По его словам под ней проходила старинная перемычка, которая от времени стала только прочнее, и никакой усадки тут быть не могло. Впрочем, спорили они не долго. Пора было осматривать цеха.