Отворилась защиты великая дверь,
Прилетел во дворец, бросил тело к ноге,
Сатане поклонился, как гоже слуге.
Но огонь сил последних, сжигая дотла,
Обратил в пепел плоть и душа умерла.
Показал перед смертью звериный оскал,
Демон душу утратил, как силу искал.
По столице великой развеялся прах,
Вдруг тревога зажглась у царя на устах.
Знал: владык больше нет, и гробницу нашли,
Шар Всевластья разрушен в столетней пыли,
Поражение близко, он знает и сам,
Не владычить вовек Сатане по мирам,
Поднебесные боги его провели,
И врага одолев гнали прочь от земли.
Сила царства асуров ушла в никуда,
Не осталось от дара Земли и следа.
Не сравниться тирану с Владыкой Небес,
В нем дух грома, сын Неба Фаронис, воскрес.
Возрожденный Светом
Лапион и Гефай возвратились домой,
Встретил траур великий, вернувшись, герой.
Побледневшей Мифаи безжизненный лик
Пред глазами его неизбежно возник.
В храме Сада лежала, покой обрела,
Лапиона героя уже не ждала,
Безразличен ей мир, и пустые глаза,
По щеке Лапиона катилась слеза.
В сердце скорбью вонзился осиновый кол,
Генос в храм незаметно к герою вошел.
Рассказал, как хитер и бесчестен тиран,
Что построил асуров великий обман,
О погибели Мериса Генос сказал,
О напастях, что дьявол на землю послал,
Про асуров войну, их великий позор,
Об убийстве Аида, на Лимбе террор.
Рассказал, правды всей не тая, и о том,
Что держал черной тучей на сердце своем:
Про богиню зеркал и нечестный свой план,
И благой ради цели великой обман.
Загорелся герой, был ударить готов,
И отчаянный крик зашумел средь миров.
Лапион смерти Геноса жаждал душой,
Обратился дух правды свирепой грозой.
Он обманом Мифаю навек погубил,
Лапиона надежду на счастье разбил.
«Обмануть Сатану ты решил за двоих,
Но забыл для победы своей о других.
Он про хитрость твою непременно узнал,
И жестоко за это меня наказал.
Все бы гладко прошло, будь та сделка честна,
Ей свободу и жизнь обещал Сатана.
Ты же облик Мифаи навек осквернил,
Как для Мэрор врата в мою жизнь отворил,
Я поверил, забыв обо всем на земле,
Но иллюзия счастья погибла во мгле».
Тут утих Лапион, по любимой скорбя,
Генос тоже молчал, обвиняя себя.
Он вину свою принял, как яда бокал,
Ведь и правда обманом свой план воплощал.
«Я на подвиг пошел, лишь Мифаю любя,
Забрала ее смерть, заберет и тебя» -
Закричал Лапион, молот мести подняв,
Генос встал на колени, погибель приняв.
Своей жизни лишиться навеки без слов
Был провидец с ударом героя готов.
«Нет, не месть мною движет, не черная мгла,
Не туманит рассудок дыхание зла,
И не огненный гнев, что сжигает все в прах,
И не ненависть штормом бушует в глазах;
Только мрак, беспросветна сердечная тьма,
Пуст внутри я и вечная в сердце зима.
Мир не важен и жизни наступит предел,
Преступить ту черту я, увы, не сумел.
Ты быстрее преступишь, один лишь удар,
И наступит покой, стихнет боли пожар.
Я, покой свой ища, все разрушу вокруг,
Не важно мне теперь кто здесь враг, а кто друг.
Уничтожив миры и оставив лишь гром,
Обрету свой покой, позабыв о былом.
А затем упокоюсь и кану во тьму,
Разлучить нас с любимой не дам никому.
Встречу там ее вновь, в этот раз навека,
Не разлучит нас там даже Рока рука!»
За погибель винил он провидца небес,
Что из мертвых для дела благого воскрес.
Сын титана Карона, великий пророк,
Время древних существ — его жизни исток.
Повелитель восточных безмолвных пустот,
Наблюдал за пустыней с небесных высот:
Башню к небу с камней для себя он возвел,
В одиночестве гордом столетья провел.
Никогда и никто в этот край не ходил,
Из вошедших Карон никого не щадил.
Топором, что пустыни ветра рассекал,
Он гостям своим быструю смерть даровал.
Но явился однажды на землях пустых,
Среди буйных ветров и песков золотых,
Юный путник Фазей, первый сын короля,
Он не встал на колени, о жизни моля.
Был готов свою смерть он достойно принять,