— Так сказала Гилар, затаив в том упрек,
Для Карона стал важным простой тот урок.
«Что же сделать, чтоб счастье твое увидать?
Чтоб душе твоей чистой не дать увядать?»
«Не видать в этой клетке отрады вовек,
Здесь погиб бы со скуки любой человек,
Не желаю без дела свой срок коротать,
Ждать спокойно, как час мой придет умирать,
Я хочу быть свободной хоть в клетке своей,
Слышать жизнь, что бушует средь тучи людей,
Дай мне ключ, что откроет иные мира,
Дай мне книг, что рождались с чернил и пера,
Дай мне жизнь, а не вечный бессмысленный сон!»
Содрогнулся, услышав ту просьбу, Карон.
В тех словах он услышал судьбу и свою,
В день со дня погибал он в жестоком бою:
Всем казался жестоким правитель Карон,
Беспощадным и злобным им виделся он,
Но и сам стал он жертвой, сковал его страх;
Одиночества пленник томился в веках.
Пожелав навека свое счастье найти,
Он решил все помехи сразить на пути,
Но топор в этой битве не в силах помочь,
Полюбил он Фазея прекрасную дочь.
Бесконечно проклятьем пустыни гоним,
Повелитель влюбился всем сердцем своим.
У Гилар на глазах он возвел свой дворец,
И сокрыл Смерть Пустыни в хрустальный ларец:
Ту шкатулку дух Мазис ему даровал,
Мощь кристальной тюрьмы артефакт тот вобрал.
Заточил в ней титан душу царства песка,
Чтоб судьба его жителей стала легка.
Лук зеленых покров по земле расстелен,
Новый сад на руинах пустыни рожден.
Все исполнил Карон, что просила Гилар,
Жизнь, достойную бога, поднес он ей в дар.
Все отдать был готов, но, блуждая во тьме,
Во дворце оставался, как будто в тюрьме.
Одинокая вечность страшнее неволь,
Увидала Гилар, как несчастен король.
Пленник замка Карон, как кошмарного сна.
Для того дочь Фазея ему и нужна.
Не она здесь раба, раб пустыни Карон,
Одинокий правитель средь мертвых знамен.
Ведь пустыня в душе, хоть цветет все вокруг,
Хоть в ларце и сокрыт тот жестокий недуг.
Пожалела титана Гилар, обняла,
Вновь Карона тирана душа ожила.
Уж не страх и не ненависть деву ведут,
Доброта и сочувствие в сердце поют.
И свершилось прекрасней всех в мире чудес:
Родилась вновь любовь под покровом небес.
Две земные души, что томились в плену,
Обрели свой покой, обратившись в одну,
И свершилось великое счастье для них,
В ночь, когда в ожиданьи и ветер утих.
Породила дитя для Карона Гилар,
Только горе затмило большой ее дар:
Побледнела сама и с дитём на руках,
Утонула в извечных душа ее снах.
Горьких слез не пролил при рождении плод,
Встретил свой он закат, не увидев восход.
Мертвый сын вместе с матерью мертвой остыл,
Ни секунды на свете прекрасном не жил.
Но Владыка Карон с тем смериться не мог,
Взял дитя, побежал он, не чувствуя ног.
Все по миру блуждал и спасенья искал,
Чтоб умершего сына кто к жизни призвал.
Обошел он полмира, все помощь просил,
Но Карону надежды никто не сулил:
Жизнь и смерть не подвластны, увы, никому,
И никто никогда не поможет ему.
Но Карон не желал пораженье принять,
Не позволил надежде своей погибать,
Много лет он искал и нашел наконец,
Смог помочь ему древний безликий мудрец.
“Душ ушедших с небес не вернуть никогда,
Исчезают в тумане они навсегда,
Но рожденных без жизни, чья повесть чиста,
Никогда не пропустят усопших врата,
Они дарят душе бестелесной покой,
Не имеет души тот, кто не был живой” -
Объяснился мудрец и добавил к тому:
«Не попало дитя за ту грань потому.
Не оставил он в мире живых и следа
И не умер, ведь вовсе не жил никогда.
Душу неба возможно в пустышку вдохнуть,
Но тяжел, одинок будет ждать его путь.
В юном умершем теле, не знавшем порок,
Возродится великий небесный пророк».
Все обдумав, решился на это титан,
Мертвый сын силам неба был в жертву придан.
Гром явился небесную гладь расколоть,
Вспышка молний пронзила клинком его плоть.
И, исчезнув тотчас, пробудила Его -
Чародея-провидца, слугу своего.
Но, поднявшись с земли, он отвергнул отца,
Не узнать было тело того мертвеца.