Лепестки черной розы дают ему власть,
Чтоб от вражьих напастей к земле не упасть,
Он на ноги поднялся — увидел врага,
И рванулся к нему Поднебесья слуга.
Сатана щелкнул пальцем — асуры вошли,
Змей и демон крылатый в руинах Земли.
Были слугами Лимба, но час тот прошел,
Новый царь на престол Царства Мертвых взошел,
Обратил их в чудовищ и власть захватил,
Сатана с Мидианом добра не сулил.
А теперь кровожадные Ада рабы
Ищут в битвах безжалостных лучшей судьбы,
Стали духи, что раньше служили богам,
Безвозмездно подвластны асурам-врагам,
Так явились без жалости Тьмы палачи,
Возродились от света угасшей свечи.
Пощадил их асур, бытия не лишал,
А как слуг своей власти на битву поднял.
Тьмой наполнены жилы и сила в руках,
Сжата магия черная в их кулаках.
На Хенона напали, желали убить,
Его кровью столицы простор окропить,
Ненавистен исчадиям Ада тот свет,
Что в легендах богов поднебесных воспет,
Что наследье его сохраняют в сердцах,
Чтоб рассыпалась память асуров в веках.
Каждый бог того света потомок святой,
Исключением не был плененный герой.
И напали вдвоем на убийцу надежд,
Двое демонов темных, безумных невежд.
Но сдаваться отважный герой не желал,
Против вражеской силы жестокой восстал.
Он отпрыгнул и тут же к врагам сиганул,
Продолженьем руки своим острым взмахнул.
Засвистел его меч и рванулась волна,
На пути все преграды рубила она.
Загудел весь дворец, разрушаться стал зал,
Но асуров прислугу удар миновал:
Крылья Кайзера скрыли от силы врага,
Без царапин остался Камиры слуга.
А озлобленный змей сквозь себя пропустил
Тот удар, что Хенона лишил его сил.
Пошатнулись колоны столицы дворца,
Сатана наблюдал за врагом без конца.
Он не дрогнул, как рухнули стены к земле,
Как столичный дворец оказался в угле.
Он на троне сидел без движений и слов,
Наблюдал за дуэлью заядлых врагов.
Нет ни страха, ни боли в глазах короля,
Он спокойно глядел, как пылает земля,
Взор пустой, как стекло, и жесток, словно меч,
Жизнь обязан герой от врага уберечь.
Из дворца Сатаны бог бесшумно сбежал,
Как в палате владыки случился обвал.
Чрез окно, что решеткой сокрыто от тьмы,
Сиганул со дворца, со смертельной тюрьмы.
Демонический царь похоронен в камнях,
Закричал мертвый мрак в тех асурских сердцах,
Что забились пульсацией черных кровей,
И восстали из мертвых под мраком зарей.
Все они вместе с ним под обителью зла,
Где Аида извечная власть умерла,
Как разрушен был Лимб, так в разрухе теперь
Тот дворец, что возвел божий шут, адский зверь.
Обратился руиной асурский дворец,
А виною тому — сей бесстрашный боец,
Что на гибели грани нанес свой удар,
Угасил своей силой подземный пожар.
Он по улицам мрачным, сожженным огнем,
От асуров бежал и мечтал о своем:
Лишь желал возвратиться к собратьям своим,
Что всю долгую жизнь вместе прожили с ним.
Память прошлого верх над рассудком взяла,
И душа в мир былой вслед за ней уплыла.
Там он мать свою встретил, прекрасную Гору,
Небожителей видел и грех Метеора,
Вспомнил жертву отца ради жизни детей,
И забыл о сиянии адских огней.
Ту историю видел Хенон в зеркалах,
Как отец в Царстве Неба рассыпался в прах.
Для безмерной любви он взошел к небесам,
Свою жизнь для детей Метеор отдал там,
Ради Горы и тех, кто под сердцем ее,
Обратил серым пеплом он сердце свое.
Шел Хенон по столице, опершись на меч,
Память теплую в сердце пытаясь беречь.
Сотни страждущих душ через стоны-мольбы
У Хенона просили хорошей судьбы,
Иссякают все силы и тлеют тела,
Здесь надежда в душе их давно умерла.
Но помочь не по силам Хенону теперь,
Ищет он в адской мгле межмировую дверь.
Мимо душ шел он, холод во взгляде храня,
И твердил: «Не сломают убийцы меня!
Не повергнуть им стража небесных высот,
Вскоре царство кровавых асуров падёт!»
А с цветка, что в Хенона груди прорастает,
Вниз, к сожженной земле, лепестки опадают.
Нет вперед идти сил, тяжелее дышать,
В Мидиане пришел его час погибать,