Он глотнет серый яд из бокала вина».
Удивлен был Сакрон, он того лишь желал,
Чтоб защитник небесный от яда упал,
План Камелия подлый был вовсе не плох,
Но всегда в том скрывается подлый подвох,
Был не глупым Сакрон и спросил у него:
«Как погибнет Галей, что тебе оттого?»
Ведь довериться слепо не мог он врагу.
«Беспокойства не стоит, тебе я не лгу.
Как погибнет в мучениях адских Галей,
Станет Неба наследство и сила моей,
Все слабее отец, он однажды падет,
И эпоха Камелия в мире придет,
С царской кровью, взойду на небесный я трон,
А с могуществом брата я стану силен,
Увидает весь мир благородный мой лик,
Я — небесный владыка, что мудр и велик».
Небожитель-нарцисс много мнил о себе,
Не желал подчиниться недоброй судьбе,
Что сулила в Галея тени обитать,
Вечно быть обделенным и славы желать.
Дать Камелию силу — добра не сулит,
Но согласен Сакрон совершить тот гамбит,
Жертву ту принесет он за гибель врага,
Что мечом разделял двух сторон берега,
Меж Землею и Небом провел свою грань,
Не желают Земле Небеса платить дань.
То Сакрона днем-ночью веками терзает,
Он владычить над высью небесной желает.
Приказал своим слугам титанов король
Принести мрачный яд, что несет собой боль.
Все страданья, что в жизни судьба принесла,
Та отрава в единую смесь собрала.
Кто испьет черный мор, станет жертвой всего,
Что пришлось пережить от бытья своего.
И бессмертных титанов то может убить,
Заставляя все раны Земли пережить.
Яд Камелий забрал и взошел к небесам,
Обещая великую помощь врагам,
А на празднике светлом, где правили бал,
Он налил серой смеси Галею в бокал.
Небожитель шатнулся, пронзил его яд,
Лишь смотрел на то брат и победе был рад,
Но Галей, сильный духом, терпел боль веков,
Что сжимала сильнее железных оков,
Что вернулась из битв, что минули давно,
Боль мутила рассудок, как будто вино,
Вышел в ночь небожитель, остался один,
Неизбежно погибнет меча властелин.
Знал, что яд в его теле и скор его час,
Сам он молвил себе: «Есть изменщик средь нас,
Жаждет смерти моей и паденья небес,
В черном сердце проснулся бессовестный бес».
Там, где корни пустило извечное зло,
Для орудья достойных и быть не могло,
Меч доверить не мог в небесах никому,
Чтоб весь мир не обречь на кромешную тьму.
И, предчувствуя скорую гибель свою,
По небесной реке воин сплавил ладью.
Отнесли его реки к чужим берегам,
Где спускается небо к высоким горам.
Он покинул ладью и, опершись на меч,
Шел к далеким местам, чтоб ту силу сберечь.
И добрался к озерам, где раньше бывал,
Там в озерных чертогах старик обитал.
Молвил духу Галей: «Эту силу храни,
В воды вечного озера меч окуни,
Пусть на дне упокоится вместе со мной,
Чтоб нашел его сердцем достойный герой.
Возврати тому воину силу небес,
Чтоб в обличьи его мой наследник воскрес,
Чтоб добро созидал светлой силой своей,
И, как время придет, упокоился с ней,
Возвратил меч к началу, к владеньям твоим,
И по смерти под воду чтоб ринулся с ним».
То промолвив, остался воитель без сил,
Он остатки души в светлый меч заточил,
Канул в воду и там устремился ко дну,
Его плоть оказалась в озерном плену.
Упокоился там небожитель Галей,
Попрощался навеки он с жизнью своей.
Страж великого озера, мудрый Вивар,
Принял сына небесного праведный дар
И упрятал на дне, где никто не найдет,
Где свой час без достойного меч обождет.
Так летели века, уж повержен Сакрон,
И период правленья его завершен,
А у озера странник безмолвный прошел,
В нем наследье достойного стражник прочел.
И донесся к отшельнику голос глубин:
«Тот, что ходит извечно по миру один,
Я взываю к тебе, на мой голос иди
И за гладью воды неустанно следи».
Удивлен был Аид, но к воде подошел,
Там великую силу святую обрел.
В толще вод засиял небожителя меч,
Что теперь должен новый хранитель сберечь,
И над гладью поднялся, витая над ней,
Взял орудье хранитель умерших людей.
Вмиг наполнила тело великая сила,