В эти дни решалась судьба земного шара. Было ясно, что преобразование человечества, да и всей слепой природы, произойдет или сейчас, или никогда. В центре всего — воспитание человеческого рода. Нет никакого проку в прокладке аллей, строительстве монументов и башен. Революционер — архитектор человеческой натуры, АРХИТЕКТОР, РАБОТАЮЩИЙ С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ МАТЕРИАЛОМ.
Характер у Дрюо был выдержанный. Спокойнее Робеспьера, энергичнее, а потому и хладнокровнее своего друга Пети или нервозного Лекё (Лекё никогда нельзя было застать в здании Комитета благоденствия, он всегда был где-нибудь в пути). Пети торчал за своей конторкой, и в отличие от Лекё его трудно было побудить заняться инспекцией различных мест. В первые три года, до падения и смерти Робеспьера, Дрюо был свидетелем всех фаз радикализации революционной риторики и в то же время всей фазы последовательной работы с эскизами, меморандумами, протоколами.
Он отвечал за вопросы ЧИСЛЕННОСТИ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ. Было совершенно очевидно, что на 12 детей просвещенных санкюлотов приходилось 860 рожденных в непросвещенной, непатриотической среде. Более того, напряженность революционного процесса не давала людям революционного центра заботиться о продолжении рода. У них было мало детей и явно не было времени заниматься их патриотическим воспитанием. Дрюо был вынужден констатировать «размножение заблуждения»: быстрее всего путем распространения самих заблуждений (через устную и письменную речь), а также за счет более высокой рождаемости в провинции, более того, на необразованных континентах мира. Поэтому он предложил ЦЕЛИБАТ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ. Они должны, писал Дрюо в проекте декрета, который, однако, так и не был принят, отказаться от безнадежного соревнования за достойные и многочисленные батальоны патриотической смены. Вместо этого им предлагалось направить все силы на предотвращение распространения заблуждений на уровне быстрой мысли. Если удастся решительный перелом, то патриоты смогут путем учреждения воспитательных заведений и лабораторий воспроизводства человека с большей целенаправленностью гарантировать приближение патриотического БУДУЩЕГО через умножение его физической основы в виде соответствующих тел и голов. Следовало только отказаться от мысли достичь этого через собственных детей, которые были бы плохо воспитаны их родителями и в дальнейшем со значительной долей вероятности восстали бы против тех, кто их породил. Республиканскую смену создают ОРГАНИЗАЦИЕЙ, а не ЗАЧАТИЕМ.
Проект гомункулуса
Гете встретился с Пети во время лечения на водах, в Висбадене. Известно, что поэт всегда отрицал свои тайные контакты с французскими революционерами, как и с тайным обществом вольных каменщиков. Не признавался он и в связях с итальянскими и богемскими химиками, потому что это повредит его положению как министра. В этом смысле можно говорить о существовании подпольного Гете.
Однако через двенадцать лет после окончания революции он принадлежал к числу тех немногих людей, которые продолжали следить за посланными ей импульсами, в особенности это касалось проектов создания новых мест обитания, парков и выведения нового человека[89]. Одним из пунктов, по которому Гете и Пети не смогли достичь взаимопонимания во время краткого пребывания на берегах Рейна, был ПРОЕКТ ГОМУНКУЛУСА. Выращивание искусственного человека средствами химии Пети считал антиреволюционной идеей. Комитет благоденствия отвергает все проекты создания параллельного человечества, сказал он. Человеческий род должен начать свой прогресс из центра цивилизации, как единая национальность. Гете, исходя из оккультного опыта, с этим был не согласен. Он видел в реторте световой образ человечка, наблюдал, как это «движущееся существо» (если не сказать — живое существо) разбило реторту, вышло наружу и начало изъясняться на понятном языке. Встревоженный алхимик уничтожил его, Гете посчитал это убийством. Это происходило в одном городке на севере Италии.
Сам он исследовал проект гомункулуса, не пытаясь произвести на свет подобное существо. Он бы и не знал, куда его определить. Чем его кормить? Как уберечь его от недоразумений в общении с внешним миром? У него, человека знаменитого, не было времени делать подобное самому, и он всю жизнь не имел склонности следить за проектами, которые ему неподконтрольны.
Подобное существо, значительно меньше человека, однако по большей части имеющее человеческую внешность, ничему не должно учиться, утверждает Парацельс, напротив, это мы должны учиться у него. Оно переняло у своего творца все, что он знает и чем он как личность располагает. Подобно магниту вытягивает он химическим способом (и, возможно, согласно законам распространения света, добавляет Гете) из человека, создающего гомункулуса, информацию. Причем делает он это в преображенной форме, так что это существо, чьими химическими символами являются луна и солнце, разделяет ПРЕКРАСНОЕ, АБСТРАКТНОЕ, НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ и создает в результате магическое зеркало несовершенного Адама. Молодой Гете считал, что этот проект может быть реализован наподобие фарфоровой мануфактуры или плантации деревьев для разведения шелковичных червей и что через него человечеству могла бы быть придана дополнительная сила, которая окажется решающей в битвах века прогресса.
89
Гете, как следует из его